Легенды крови и времени

– Ты знала, что Маркус приедет, – тихо сказала я Мириам.

– Как он мог не приехать? – пожала она плечами.

Маркус хотел было броситься к Фиби, но остановился, вспомнив, что выбор принадлежит женщине. Он собрал все самообладание, какое у него имелось в этот момент.

– Фиби, я тебе очень сочувствую, – начал он дрожащим от переполнявших чувств голосом. – Мэтью уже в больнице, рядом с Эдвардом…

Быстрота, с какой Фиби оказалась в его объятиях, наглядно показывала ее молодость и неопытность. Ее руки сомкнулись на шее Маркуса. Тревога и страх превратились в судорожные рыдания.

Я впервые видела столь юную вампиршу. Зрелище было ошеломляющее. Фиби напоминала только что отчеканенную монету: сильную и блестящую. На парижских улицах любой остановился бы и посмотрел ей вслед. Я уже не говорю о больничном коридоре. И ее, бурлящую жизненными силами, нам предстояло отвезти в палату Эдварда. Спрашивается – как?

– Не знаю, что со мной будет, если он умрет. – По щекам Фиби вновь потекли кровавые слезы.

– Я тебя понимаю, дорогая, – тихо прошептал Маркус, гладя ее по волосам.

– Фрейя говорит, что я могу поехать к отцу, но Мириам не считает это правильным, – всхлипывала Фиби, похоже только сейчас заметившая мое присутствие. – Здравствуй, Диана.

– Здравствуй, Фиби. Известие об Эдварде было для меня как гром среди ясного неба.

– Спасибо, Диана. Это наша первая встреча после моего превращения в вампира. Наверное, я должна что-то сделать или сказать, но я не знаю. – Фиби шмыгнула носом и снова заплакала.

– Все нормально. Обойдемся без церемоний, – успокоил Фиби Маркус, нежно покачивая ее в объятиях. – О протоколе можешь не беспокоиться. Диану он не волнует.

Зато меня очень волновала реакция больничного персонала, если они увидят девицу со следами кровавых слез на щеках.

– Теперь ты понимаешь, почему Фиби нельзя ехать в Сальпетриер и сидеть у постели отца, – со своей всегдашней прямотой заявила Мириам.

– Это решаем не мы, а Фиби! – резко напомнил ей Маркус.

– Нет, это решаю я. Не забывай, я – ее создательница! – столь же резко ответила Мириам. – Фиби пока рано оказываться среди теплокровных.

Что, по их мнению, собирается сделать Фиби – откачать кровь из капельницы Эдварда и перекусить на его костях? Я была гораздо больше обеспокоена тем, как отреагируют теплокровные на ее внешний вид.

– Фиби, ты не будешь возражать, если я немного помогу тебе магией? – спросила я, включаясь в разговор.

– Слава богу! – вздохнула Франсуаза. – Я знала, мадам, что вы непременно придумаете какую-нибудь уловку.

– Я думала о маскирующем заклинании вроде того, какое накладывала на себя, когда во мне пробудились магические силы. – Я смотрела на Фиби, будто портниха, собравшаяся сшить ей новой платье. – Тебе, Франсуаза, тоже нужно поехать в больницу, если не возражаешь.

– Bien sûr[46]. Неужели вы считаете, что я брошу мадемуазель Фиби в такую минуту? Но если хотите, чтобы она сошла за человека, надо сделать ее совсем неприметной, – сказала Франсуаза, глядя на свою подопечную. – Вам тогда было проще походить на обычную женщину. Как-никак вы оставались теплокровной.

В XVI веке Франсуаза уберегла меня от совершения сотен больших и малых ошибок. Если бы не она, я со своими феминистскими идеями XXI века наломала бы дров и в елизаветинском Лондоне, и в Праге. Наверное, и в больнице Франсуаза с успехом будет оберегать молодую вампиршу. Одно ее присутствие вселило в меня больше уверенности и оптимизма.

– Там внимание всех обращено на Эдварда, – рассуждала я вслух. – Нужно подобрать Фиби одежду плотную, как рогожный мешок, но достаточно легкую.

В конце концов остановились на плотном поношенном плаще, больше похожем на саван. Он не только скрывал внешность Фиби, но и делал ее ниже ростом. Превратить ее в совсем неприметную девицу я не смогла, хотя теперь на нее не станут оборачиваться.

– Последний штрих, – сказала я, осторожно дотрагиваясь до ее лица, и Фиби поморщилась, словно мое прикосновение ее обожгло. – Тебе больно? – спросила я, сразу же убирая руку. – Я просто хотела сделать так, чтобы твои слезы, если они вдруг появятся, выглядели прозрачными, а не красными.

– У Фиби повышенная чувствительность, – пояснила Фрейя.

– Мы еще не провели полномасштабные тесты и не выяснили всех параметров ее чувствительности. – Мириам покачала головой. – Поверь, Маркус, везти ее в больницу не самая лучшая идея.

– Ты что, запретишь мне везти Фиби в больницу? – спросил Маркус.

– По-моему, ты сам понимаешь, что к чему. – Мириам повернулась к Фиби. – Решение за тобой.

Фиби молнией метнулась из дому. Франсуаза поспешила за ней.

– Я буду держать вас в курсе, – пообещал Маркус, выбегая следом.

Мэтью встретил нас в больничном коридоре, листая медицинскую карту Эдварда. Неподалеку вполголоса совещались врачи и медсестры. Сквозь приоткрытую дверь палаты я увидела Падму и Стеллу, застывших у постели Эдварда, подключенного к аппаратуре слежения и системе искусственного дыхания.

– Как он? – спросила я, дотрагиваясь до руки Мэтью.