Легенды крови и времени

– Состояние критическое, но стабильное, – ответил Мэтью, закрывая карту. – Врачи делают все возможное. Где Фиби?

– Идет сюда в сопровождении Маркуса и Франсуазы, – ответила я. – Мы подумали, будет лучше, если я приду раньше… Сам понимаешь.

Мэтью кивнул:

– Врачи сейчас обсуждают варианты хирургического вмешательства.

Открылись двери подъехавшего лифта. В кабине стояла Фиби, справа от нее – Маркус, а слева – Франсуаза. Глаза Фиби скрывались под темными очками. Волосы утратили блеск. На ней был невыразительный, бесформенный плащ оливкового цвета.

– Маскирующее заклинание, – шепнула я Мэтью. – Очень сильное.

– Здравствуй, Фиби, – тихо произнес Мэтью, когда она подошла.

– Где мой отец?

По щекам Фиби продолжали течь слезы. Мое заклинание делало их вполне обычными: ничего, кроме мокрых полосок на щеках.

– В этой палате. С ним твои мама и сестра.

– Он… – Фиби вглядывалась в лицо Мэтью, не решаясь закончить вопрос.

– Его состояние критическое, но стабильное, – ответил Мэтью, повторив то же, что недавно говорил мне. – Сердце перенесло сильный удар. Сейчас врачи обсуждают варианты операции.

Фиби судорожно вдохнула.

– Ты готова войти в палату? – осторожно спросил Мэтью.

– Не знаю. – Фиби стиснула руку Маркуса, отчего его кожа покрылась царапинами и пятнами всех оттенков: от синего и пурпурного до зеленого. – А вдруг Мириам была права? – с ужасом спросила она Маркуса. – Что, если я этого не выдержу?

– Но ведь я с тобой, – попытался успокоить ее Маркус. – Здесь Франсуаза, Диана. И Мэтью тоже.

Фиби слабо кивнула:

– Не оставляйте меня.

– Ни в коем случае, – пообещал Маркус.

Услышав шаги, Падма подняла заплаканное лицо. Стелла бросилась к сестре.

– Он умирает! – Лицо Стеллы опухло от слез; глаза окружали красные воспаленные круги. – Сделай что-нибудь!

– Стелла, врачи делают достаточно, – дрожащим голосом урезонила дочь Падма.

– Нет! Она может помочь отцу лучше врачей. Вылечи его, Фиби! – в отчаянии потребовала Стелла. – Наш отец еще слишком молод, чтобы умирать.

В данный момент Стелла для Фиби была не столько сестрой, сколько теплокровным существом. Ее стремительное приближение, ее нелепые требования любой молодой вампир воспринял бы как агрессию. Фиби зарычала.

Мэтью оттеснил Стеллу к двери. Она была явно не в себе, умоляя всех подряд чем-нибудь помочь ее отцу.

Когда Стеллу увели, Фиби сумела взять себя в руки. Она смотрела на отца, окруженного умными машинами, которые поддерживали его жизнь.

– Мамочка…

– Я знаю, Фиби. – Падма указала на свободный стул. – Посиди со мной. Поговори с отцом. Все эти месяцы он очень скучал по тебе.

Маркус подвел Фиби к стулу, попутно взглянув на Падму. Видимо, хотел убедиться, что мать его невесты адекватно себя ведет в состоянии стресса.

– Это ведь я виновата, – прошептала Фиби. – Я знала, что отец неважно себя чувствует. Но мне хотелось выйти замуж прежде… прежде…

– Фиби, проблемы с сердцем начались у твоего отца не вчера, – сказала Падма, глаза которой снова наполнились слезами. – Случившееся никак не связано с твоим решением.

– Я создала отцу стресс, – возразила Фиби, поворачиваясь к матери. – Он до последнего не хотел, чтобы я становилась вампиром. Мы с ним постоянно спорили.

– Будущее предугадать невозможно. Вернуться в прошлое и переиграть какие-то ситуации – тоже. Если бы мы тогда не поехали отдыхать в Бомбей, если бы отец не подхватил вирус, если бы он раньше оставил дипломатическую работу и отдыхал так, как ему советовали врачи. Что толку в этих «если»? – Даже в такие минуты Падма не утратила способности здраво рассуждать.

– Фиби, твоя мама права. Впервые увидев Эдварда, я уже тогда понял, что сердце у него слабое и он совершенно не следит за собой. Помнишь? Мы говорили об этом. – Маркус ждал ответа невесты.

Фиби неохотно кивнула.

– Ты ни в коем случае не отвечаешь за то, как твой отец рапоряжался своей жизнью, – сказала Падма. – Главное, ты здесь. Не трать драгоценного времени. Скажи отцу, что ты любишь его.

Фиби нагнулась и взяла отца за руку.

– Здравствуй, папа, – произнесла она, не позволяя слезам пролиться. – Это я, Фиби. Со мной Маркус.

Ее отец не мог ответить, поскольку находился в бессознательном состоянии, но Падма ободряюще сжала ей руку, убеждая продолжать.

– Мириам и Фрейя считают, что я… неплохо развиваюсь после… перемены. – Фиби вытерла глаза и слабо рассмеялась. – Я подросла на целый дюйм. Ты знаешь, как я мечтала стать выше. Я снова занялась танцами. И живописью.

Отец постоянно убеждал ее вернуться к рисованию и живописи. Будучи подростком, Фиби написала портрет матери на фоне сада. Этот портрет до сих пор висел в домашнем кабинете Эдварда.

– Это же замечательно! – воскликнула Падма. – Я так рада за тебя.

– Не скажу, чтобы я достигла ошеломляющих успехов, – добавила Фиби, не желая внушать матери ложных надежд. – Я всего лишь вампир, а не Ван Гог.

– Ты недостаточно веришь в себя, – высказала свое мнение Падма.

– Возможно, – согласилась Фиби.

Избыточной верой в себя обладала только Стелла.

– Пап, можешь не беспокоиться, что я заскучаю в семье де Клермон, – сообщила Фиби.