Легенды о Христе

Это была старая, старая лошадь, изнуренная, жалкая на вид, едва передвигавшая ноги.

Разбойники скрылись, и Раниеро снова остался один. Он подошел к несчастной лошади и подумал: «Какую силу имеет надо мной это священное пламя? Ради него я теперь должен продолжать путь, как жалкий нищий».

У Раниеро мелькнула мысль, что благоразумнее всего было бы вернуться назад и отказаться от мысли совершить задуманный им неслыханный подвиг. Но едва Раниеро так подумал, им овладело такое пламенное желание непременно довести начатое трудное дело до конца, что он тотчас решил ехать дальше.

Дорога по-прежнему вилась между голыми скалами, неприветливая, одинокая.

Проехав немного далее, Раниеро встретил молодого пастуха, пасшего овец. Овцы ползали по обнаженным холмам, и Раниеро казалось, что они едят землю.

У пастуха еще недавно было более многочисленное стадо; оно потаяло, когда проходили крестоносцы. Поэтому издали завидя одинокого рыцаря-крестоносца, пастух подбежал к нему с явным желанием причинить какой-нибудь вред.

Пастух ударил посохом по свече, которую держал Раниеро. Рыцарь выше поднял свечу, стараясь охранить ее от ударов, то прижимал ее ближе, то опускал, и пастуху не удалось ее загасить. С изумлением увидел пастух, что Раниеро и не думал защищаться, уклоняться от ударов; он даже не обратил внимания на то, что во время борьбы загорелся плащ, – рыцарь был весь поглощен одной мыслью, одним желанием – охранить священное пламя свечи.

Пастух устыдился своей жестокости; он молча долго шел за Раниеро, снова двинувшимся в путь, и в том месте, где дорога была слишком узка и проходила над пропастью, пастух взял лошадь за повод и провел ее.

Раниеро усмехнулся, подумав: «Этот человек, вероятно, принял меня за благочестивого паломника, исполняющего данный им священный обет!»

Под вечер Раниеро стал встречать на пути людей. Слух о взятии крестоносцами Иерусалима быстро долетел до самого моря, и люди толпами тотчас устремились к священному городу. Тут были и пилигримы, долгие месяцы ожидавшие в прибрежных городах возможности двинуться на поклонение святыням Иерусалима, и войска, спешившие на помощь крестоносцам, но больше всего было купцов и всевозможных торговцев, которые везли освобожденному городу съестные припасы и другие необходимые вещи.

Люди с удивлением смотрели на рыцаря, едущего задом наперед, с зажженной свечой в руках.

– Это безумный! – слышалось в толпе.

Среди встречных было много итальянцев; и Раниеро понял, что его принимают за безумного.

Не помня себя, Раниеро соскочил с лошади и с поднятыми кулаками бросился на обидчиков. Народ в ужасе разбегался перед ним, и вскоре рыцарь снова остался один на дороге.

Тут только он пришел в себя и вспомнил о свече.

«Они были правы, называя меня безумным, – с горечью подумал он, – как мог я забыть о свече?»

Он с грустью оглядывался по сторонам, нигде не находя свечи. Наконец, Раниеро увидел ее в придорожной канаве, куда она упала во время схватки. Раниеро бросился к ней. Свеча погасла, но возле нее тлела сухая трава, зажженная священным огнем. Раниеро с радостью подумал, что счастье ему благоприятствует, и тотчас снова зажег свечу тем же огнем.

«Было бы печально, если бы из-за моего безрассудства погибло начатое мною трудное дело», – подумал Раниеро, сел на коня и поехал дальше.

Поздно вечером прибыл Раниеро в город Рамле и направился к постоялому двору, где обычно караваны останавливались на ночь. Дом был невелик, и путникам приходилось ночевать вместе с животными на большом крытом навесом дворе, где были устроены отдельные небольшие стойла.

Постоялый двор был полон народу, но хозяин, человек благочестивый, освободил место для Раниеро и его лошади и накормил и рыцаря, и животное.

Видя, какой хороший прием оказывает ему хозяин, Раниеро подумал: «Я начинаю думать, что ограбившие меня разбойники оказали мне большую услугу. Мне было бы гораздо труднее путешествовать в образе рыцаря, чем теперь, когда меня принимают за безумного».

Раниеро поставил лошадь в стойло, а сам сел на кучу соломы и взял в руки свечу. Он решил не спать всю ночь, чтобы как-нибудь случайно не погасло пламя свечи.

Но Раниеро страшно утомился за день. Усталость взяла свое, и рыцарь крепко заснул, не будучи в силах бороться со сном, и проспал мертвым сном до самого утра.

Проснувшись, Раниеро с удивлением заметил, что свеча исчезла. Напрасно искал он ее в соломе, всюду кругом – ее нигде не было.

– Кто-нибудь подшутил надо мною, – решил Раниеро, – пока я спал, взял свечу и погасил ее.

Раниеро старался уверить себя, что рад такому концу. Теперь он свободен, не надо думать и заботиться о том, как бы не угасло священное пламя.

Но в глубине души Раниеро ощущал какую-то пустоту, какую-то тоску и печаль. Никогда еще ему не было так тяжело расстаться со своей мечтой, отказаться от исполнения намеченного желания.

Он вывел лошадь и начал ее седлать. Когда он был готов и собирался уже двинуться в обратный путь, вышел хозяин постоялого двора и подал Раниеро зажженную свечу. Он по-франкски сказал рыцарю: