Легенды о Христе

– Вчера вечером, когда ты заснул, я взял из твоих рук эту свечу; возьми ее теперь…

– Ты был прав, что погасил ее, – ответил Раниеро, – я мог случайно произвести пожар.

– Я не гасил ее, – возразил хозяин, – я видел, что ты дорожишь этим огнем, и решил сохранить его. Твоя свеча горела всю ночь, ты сам можешь в этом легко убедиться: посмотри, как она уменьшилась!

Раниеро просиял от радости. Он горячо поблагодарил хозяина и, веселый и бодрый, двинулся дальше.

IV

При выезде из Иерусалима Раниеро думал из Яффы переплыть в Италию на корабле. Но, когда разбойники ограбили его, у Раниеро совсем не осталось денег на путешествие морем; и он решил ехать окружным сухим путем.

Длинен и долог был его путь! Из Яффы он направился вдоль северного Сирийского берега, обогнул Малоазиатский полуостров и после долгих скитаний достиг Константинополя, откуда еще оставалась значительная часть пути до Флоренции.

Во все время странствования Раниеро питался скромными подаяниями благочестивых людей. Чаще всего с ним делились своей скромной пищей пилигримы, во множестве путешествовавшие к Святому Гробу Господню.

Раниеро все время путешествовал совсем один, и дни его были однообразны и долги. Не с кем было перекинуться словом, разделить тревожную мысль. Все желания и заботы Раниеро сводились к тому, чтобы оградить священное пламя, защитить, уберечь его; Раниеро ни днем, ни ночью не знал покоя. Внезапно мог пойти дождь, подняться ветер и загасить свечу. Надо было не переставая бодрствовать, предвидеть и предотвращать все опасности.

В то время, как совершал Раниеро свой одинокий тяжелый путь, о многом он размышлял, много дум передумал. Однажды ему пришла в голову мысль, что он уже раньше переживал нечто подобное, или слышал о ком-то, кто охранял что-то такое же нежное, способное угаснуть, как пламя свечи.

Раниеро не мог дать себе отчета, действительно ли то было наяву или ему вспоминался лишь неясный, смутный сон.

По мере того, как Раниеро совершал свой одинокий путь, эта мысль все чаще и чаще приходила ему в голову, он постоянно думал о ней и так привык к ней, что, казалось, уже давно посвятил ей многие годы.

Но окончательно вспомнить, где и как он слышал о чем-то подобном, Раниеро не мог, как ни напрягал память.

Однажды вечером Раниеро въезжал в незнакомый город. Сумерки уже сгущались, работы везде окончились, и женщины у дверей домов поджидали своих мужей. Одна из женщин, стройная, молодая, с глубокими задумчивыми глазами, напомнила Раниеро образ Франчески.

В тот же миг Раниеро стало ясно то, чего он никак не мог вспомнить и понять: жена его Франческа оберегала свою любовь, нежную, как пламя свечи, беспрестанно опасаясь, что Раниеро грубым, неосторожным поступком может загасить ее. Теперь только понял Раниеро, какие страдания должна была испытывать Франческа, беспрестанно дрожа за свою драгоценность, как сам Раниеро дрожит при мысли, что свеча может внезапно угаснуть.

Первый раз пришла Раниеро мысль, что Франческа ушла от него не от недостатка любви, а от избытка ее, из боязни потерять самое дорогое. И Раниеро понял теперь, что не военной славой и громкими подвигами он сможет вернуть Франческу.

* * *

Странствование Раниеро чрезвычайно затягивалось потому, что он не мог продолжать путь в дурную погоду.

Когда начинался дождь, или подымался сильный ветер, Раниеро оставался в караван-сарае, где обычно проводил ночи и выжидал, когда снова выглянет солнце и настанет тишина. Эти дни были особенно томительными, тянулись без конца.

Однажды, в то время, как Раниеро ехал по высокой горе, он увидел, что облака собираются в грозные тучи и буря близко. Раниеро был так высоко, где уже не было человеческого жилья, негде было искать убежища, спуститься же в долину он мог не успеть до грозы.

Случайно Раниеро заметил невдалеке заброшенную могилу. Она была устроена в каменном углублении вроде крошечной пещеры, но в ней человек мог все-таки уместиться. Рыцарь укрылся в нее, поставил свечу в дальний угол и заградил собой вход.

Едва успел Раниеро добраться до пещеры, разразилась страшная буря и свирепствовала два дня. Наступил страшный холод, Раниеро совсем замерзал от стужи.

Кругом на горе было много сухих сучьев и хворосту, Раниеро без труда мог бы развести костер и согреться, но он считал грехом, что бы то ни было зажечь священным огнем, кроме светильника у ног Святой Девы в Флорентийском соборе.

Буря все разыгрывалась сильнее и сильнее и наконец разразилась страшной грозой.

Засверкали огненные молнии, заревел оглушительный гром. Одна молния ударила в дерево на горе, где скрывался Раниеро, и дерево загорелось. Раниеро обрадовался небесному огню, теперь он мог согреться, не трогая священного пламени свечи.

* * *

Проезжая по пустынной местности, Раниеро увидел однажды, что свеча его подходит к концу, а в запасе больше нет ни одной. Свечи, взятые Раниеро в дорогу, давно все вышли; он постоянно выпрашивал себе новый запас у встречных христиан, в городах и селениях, у пилигримов.