Легионер. Книга третья

Военным губернатором Сахалина Ляпунов стал через год после отставки предыдущего губернатора, Мерказина. «На хозяйстве» перед своим выездом в Европейскую Россию тот оставил, в числе прочих, товарища прокурора Приморского областного суда по острову Сахалин фон Бунге. Федор Федорович сразу «показался» новому губернатору: он был хоть и велеречив, однако при этом весьма деловит. Самое же главное — он, как и Ляпунов, был из судейских. Сразу по приезду на Сахалин нового военного губернатора фон Бунге, не проявляя ни малейшего сожаления о потерянной власти, высказал ряд советов новому хозяину острова, предоставив тому в самом скором будущем убедиться в верности своих высказываний. Это Ляпунов оценил, и хлопоча перед столицей и генерал-губернатором Приморья о введении в административную лестницу новой штатной ступеньки, имел в виду прежде всего фон Бунге.

К нему нынче и направил стопы Карл Ландсберг.

Глава одиннадцатая. Деловая поездка

Вице-губернатор принял Ландсберга безо всяких проволочек, запросто. Мужчины несколько минут поговорили о погоде, о наиболее удачных охотничьих экспедициях, обсудили последние сахалинские новости.

— Слыхали, Карл Христофорыч, про Сонькиного дружка Богданова и иже с ним? Пятерых нашли отравленными — видимо, травкой-борцом в «казенке» угостились! Слава те, господи!

Ландсберг вежливо удивился, покачал головой — хотя еще две недели назад, через Михайлу, передал мадам Блювштейн свое намерение выехать во Владивосток для решения известного ей дела. А также и то, что вступление в аферу Ландсберга будет только в случае выполнения Сонькой данных ею обещаний. Похоже, мерзавка умеет держать слово! Не выказывая своей осведомленности, Ландсберг лишь поинтересовался:

— А что следствие, Федор Федорович? Кто же их этак-то? Нет ли каких зацепок?

— Какое следствие! — махнул рукой собеседник. — Какие в наших пенатах полицейские дознания! Овцу украденную найти не способны наши «пинкертоны», о чем вы говорите! Дознание проводится, но результаты, скорее всего, будут отрицательные. Да и особенного старания искать отравителя, признаюсь, ни у кого нет. Богданов со своей шайкой многим на острове насолил — администрации острова впору перекреститься, да свечку за отравителя втихомолку поставить в церкви! Скорее всего, добычу шайка не поделила, — вот и результат-с!

— А не могла сама мадам Блювштейн избавиться таким образом от своей беспокойной свиты? — закинул удочку Ландсберг.

— И вы туда же, тоже в пинкертоны целите! — посмеялся фон Бунге. — Разумеется, подумали и о ней! Увы, Карл Христофорыч! Чиста наша знаменитость! Накануне отравления мадам Блювштейн выезжала в Рыковское, где и пробыла до вчерашнего дня. К тому же в посту говорят, что в последнее время сия дамочка сильно изменилась. Зачастила в церковь, только туда и ходит. Продала свои квасные лавки и здесь, и в Корсаковском посту — причем не торгуясь, задешево. Все вырученные деньги, заметьте, передала священнику для устройства нового приюта для убогих и калек.

Произнося последние слова, фон Бунге со значением поднял палец, подчеркивая важность сказанного. Учитывая то, что вот уже несколько лет Федор Федорович стоял во главе Сахалинского благотворительного общества, сделанный Сонькой Золотой Ручкой ловкий тактический маневр в полной мере удался, понял Ландсберг. Сам состоявший в этом обществе, он не понаслышке знал об убежденности товарища Приморского прокурора в том, что любой благотворитель по определению не может быть плохим человеком.

— Ай-яй-яй, что деется! — в изумлении покачал головой Ландсберг, хотя и данная новость была следствием переданных им Соньке через Михайлу инструкций. — Впрочем, бог с нею! Может, и впрямь под старость о душе стала думать наша знаменитость. Вы сами-то как, Федор Федорович?

— В трудах и заботах! Как вы знаете, Карл Христофорыч, нынешняя моя должность хоть и ограничена официально надзором за деятельностью местных тюремных учреждений, однако на деле его высокопревосходительство, многоуважаемый Михаил Николаевич, сбагрил мне и строительные, и горные арестантские работы, и мировые суды, и многая-многая другое, да-с! Верите ли, голубчик, даже полицейскому делопроизводству обзор произвожу! Кручусь, аки белка в злосчастном своем колесе, и выхода из оного не наблюдаю… А вы, Карл Христофорыч? Уж не надумали ли снова на казенную должность податься? — фон Бунге шутливо погрозил Ландсбергу пальцем. — Бросили на произвол судьбы всю архитектуру со строительством на нашем благословенном острове, в коммерцию ударились. Впрочем, я, учитывая ваши финансовые вливания в копилку сахалинской благотворительности, ничуть об этом не жалею!