Легионы - вперёд!

Подлый изменник. Таким как ты нет места на этой земле.

 - Изменник, говоришь? - Ала не спеша подошел к нему, остановившись в двух

шагах. - И кому это я изменил?

 - Как кому? Вождю Гундобаду. Ты снюхался с римлянами, тварь. Ты и эта

скотина Одоакр. Я всегда говорил...

 - Не погань мое имя своим вонючим ртом! И не бросайся словами, за которыми

ничего не стоит. Что-то не помню, чтобы я присягал Гундобаду. Моим вождем

был Рицимер. Теперь его нет, и я служу Одоакру. А твоего сосунка Гундобада

знать не знаю. Так какой же я изменник? Кого я предал, ты, свиристелка?

 Пленник молчал, только глаза с ненавистью смотрели на Алу.

 - Нечего сказать? Тогда скажу я. Никто не смеет обвинять Алу в измене! За

свои слова воину следует отвечать. И ты ответишь. Сейчас.

 Фульциний не успел увидеть, когда Ала выхватил меч, но уже в следующий миг

голова бургунда отлетела к воротам, а тело рухнуло наземь. Истошно завизжал

кто-то из женщин. Фульциний закрыл глаза. Ему было все равно.

 

 - А мне плевать, кто ты такой! Здесь я приказываю. Как я сказал, так и

будет. Ты и твои люди сдадите оружие или мы поговорим по-другому!

 Резкий крик вырвал Фульциния из забытия. Боль тотчас же вернулась. Он

зашипел и выпрямился на скамье. Надо же, заснул. Сколько же времени прошло?

 Двор был полон людей. Повсюду сновали солдаты в римских доспехах и шлемах,

над тихой обителью висел гул голосов, за стеной ржали и фыркали кони.

 - Командир.

 Он повернул голову. Сальвий склонился к нему и тронул за плечо.

 - Не хотел тебя будить. Ждал, когда сам проснешься.

 - Чушь. Я в порядке. Но как же я рад тебя видеть!

 Фульциний сделал попытку подняться, Сальвий осторожно поддержал за руку.

Очень кстати - голова закружилась, пришлось немного подождать, пока мир

вокруг перестанет вращаться.

 - Я привел наших, Марк, - быстро говорил Сальвий. - Вижу, что поздно.

Проныра убит. Галла я видел, он без сознания, жрицы не знают, дотянет до

вечера или нет. Мы видели, как вы тут бились. Вы теперь герои, а я... Я

должен был остаться с вами, но оказался трусом...

 - Не болтай ерунды, - Фульциний поморщился, осторожно подвигав рукой. -

Ничего мы тут не сделали. Если б не эти германцы, мы бы с тобой сейчас не

болтали. Кто это там так орет?

 - Варвары говорят, будто едут к Крассу. Центурион требует, чтоб они сдали

оружие.

 - Ясно. А, вижу, Квинт Сестий. Слушай, Сальвий, когда тут все заварилось,

Ливия вырвалась на моей Молнии. Варвары погнались за ней, и я не знаю...

 - Мы как раз на них и наткнулись. Варваров порубили, а за Молнию не

волнуйся. Я приглядел за ней, она в стойле вместе с Эпоной.

 - Да не про Молнию я! С Ливией что?

 - С девчонкой? Здесь где-то была. Хочешь, поищем.

 - Позже. Еще немного и здесь головы полетят.

 Обстановка действительно накалилась. Германцы столпились у колодца возле

своего предводителя, хмуро поглядывая на римлян. Шансов против почти двух

сотен всадников у них не было, но это, похоже, их не смущало. Ала же говорил

с центурионом так, будто он тут хозяин положения, и Фульциний, зная характер

старого служаки Сестия, не сомневался, что добром это не кончится.

 - Хочешь забрать мой меч, римлянин? Разве ты победил меня в бою? Мы не

рабы и не пленники! И поедем дальше с оружием. А в попутчики к тебе я не

набивался. Дорогу до Нарни я и сам знаю.

 - Да как ты смеешь, варвар...

 - Во имя Господа! Достойный центурион! Все мы чада Христовы, прошу тебя -

не горячись. Эти люди не враги нам, более того, они спасли нам жизнь.

 - Отойди жрец. Тебя я не спрашивал.

 - А мог бы спросить. И узнал бы, что этим самым мечом я прикончил троих

бургундов и все ради твоих людей.

 - Приветствую тебя, Сестий!

 Центурион обернулся. Гримаса злости медленно сползла с его лица.

 - Фульциний! Пришел в себя, наконец? Ну ты и счастливчик! Видал я, что за

дел вы тут натворили. Скоро о тебе вся армия говорить будет!

 - Так уж и вся. Но что это ты тут устроил?

 - Да варвары эти... Я б и толковать с ними не стал, но жрец за них стеной

стоит.

 - Ну и правильно. Оставь им оружие. Они поедут с нами в лагерь Красса. Это

послы.

 - Ручаешься за них?

 - Да.

 - Под твою ответственность, Фульциний.

 Сестий пожал плечами и отошел в сторону. На Алу он даже не взглянул.

 

 Солнце близилось к зениту, когда римский отряд наконец покинул Карсулы.

Заброшенный город провожал их странной тишиной, только эхо конских копыт

раздавалось среди полуразрушенных зданий. Чем-то недобрым веяло от их стен,

казалось, город знал, что у него отнимают последних обитателей, знал и

по-своему оплакивал их уход. Словно чувствуя это, люди почти не

разговаривали и полторы сотни всадников тянулись по пустым улицам молчаливой

вереницей. Каждый стремился скорее покинуть это мертвое место.

 В конце колонны поскрипывали несмазанными осями две телеги. Запряженные в

них боевые кони недовольно фыркали, давая понять хозяевам, что роль

тяглового скота нисколько им не подходит. Несмотря на все уговоры, Фульциний

отказался ехать в телеге, и сейчас его Молния неспешно шагала рядом с одной

из них. То и дело взгляд падал на ее страшный груз, и тут же накатывала

волна злости и собственного бессилия.