Легкий мужской роман

Для того чтобы повысить культурный статус города и провозгласить его культурной столицей, на всех домах старше пятидесяти лет понавешали мемориальных досок. Куда Женеве! Столько профессоров, академиков, народных артистов и народных писателей нет ни в одном другом городе мира. Рим – просто захолустье, ни одного народного писателя. Нашему городу навязывают какое-то условное культурное измерение. Но народ не хочет знать своих придуманных героев. А те, кого он хочет знать, не жили в г. Минске. В этом все дело. Минск – замечательный провинциальный город, который делает вид, что он маститая столица и культурная Мекка. Но миф этот обманывает только тех, кто его творит. Минск не дал миру великих людей. Это правда, которая не унижает город; его унижает то, что ему навязывают пигмейский масштаб: заставляют называть великими опарышей, которые взобрались на плечи себе подобным, подмяли их под себя и все равно не видели дальше своего носа. Людей со статусом и престижем, побывавших у Большой Кормушки, тщатся сделать народными героями.

Мне нравится, когда город весенней порой и летними вечерами плюет на все имиджи и выглядит таким, каким он есть. А он молодой и глупый, вдобавок искренний. Минск, будь самим собой, и ты родишь великого человека. Булгаков или Матисс с Пикассо не нуждаются в мемориальных досках. И в Минске знают Чехова и Родена. Не торопите событий, не рисуйте историю. Не пачкайте мусором мемориалок дома мещан. История пока в том, что вы пыжитесь. Какими отвратительными скульптурами заполонили вы честный симпатичный город! Это же изваяния «эстетических вшей» и опарышей, памятники скудости духа тех, кто их учреждал. Увековечьте хоть стрекозу, но сделайте это руками Творца. Судя по всему, лавры Эйфелевой башни не дают покоя градоначальникам, и здесь решили изумить мир безвкусием – соорудить Большой оперный театр. Монструозное, монастыреобразное сооружение делает вид, что украшает собой лучшее место в городе – площадь Парижской коммуны. Аллах акбар, оперный театр – не место, где работают оперуполномоченные. Там арии должны петь. Там красота должна спасать мир. Как этот каземат может пробудить чувство прекрасного?

Дух города поразительно не соответствует его эстетике. Псевдобарокко (сталинское барокко, отдающее вылинявшей Европой), псевдоскульптура, псевдовеличие… Вот сейчас вам повесят на вашу улицу мемориальную доску: здесь жил великий и могучий Упс… Академик etc. Будьте бдительны. Не верьте. Вот сейчас у нас новый премьер: Бублик Урал Захарович. Великий подвижник и отважный хозяйственник. Жуткий либерал. Герой труда. Годится в великие? Почему бы и нет. Наш хлопец. Не исключено, что в недалеком (годиков ему многовато) будущем у нас появится площадь им. Урала Бублика. Интервенция опарышей продолжается.

Сильные мира, правящие этим городом, боятся великих. Они насаждают культ хама и опарыша. Но городу наплевать. Он молод и энергичен, он не хочет становиться столицей опарышей, хотя перепачкан их знаками. С другой стороны, какой город – такие и люди. Согбенные и нравственно неопрятные. Это великий провинциальный город, вечно второго ряда и разряда. Те, кто рвется в великие, уезжают отсюда. Великих рождает правда, честность и презрение к опарышам. Великие личности начинаются с умения говорить правду, а цивилизованное общество – с умения ее слушать. Появится великий, о котором заговорит весь мир, и мемориальные плиты осыплются, словно фиговые листочки. Но город рождает и поощряет серость.

И я не думаю, что Минск исключение. Я не уверен, например, что какой-нибудь Зальцбург (собственно, Солигорск: давайте называть вещи своими именами) достоин Моцарта. Откровенно говоря, я даже убежден в том, что и Моцарт, близко принимавший к сердцу дела опарышей, был недостоин сам себя. Сальери был, конечно, в известном смысле прав. Другое дело, что можно быть правым, а можно – Моцартом.

Вот такие мысли приходят мне, когда я гуляю по городу. Я не уважаю свой город, но люблю его. Примерно так, как друга своего Федьку Муху. А других друзей у меня нет. Скажи мне, кто твой друг – и я скажу…

Да я и не отрицаю. Я, конечно, капля народонаселения в реке жизни, я, несомненно, в известном смысле опарыш и холоп, порождение нашей неплодородной культурной атмосферы. Я не боец, я брюзга. Медицинский эффект от моих прогулок был не слишком велик. Гедонистический город не излечивал ангедонизма.

От печали – к немощи, от немощи – к смерти.

Такая перспектива не воодушевляла меня. Надо было продолжать движение в сторону сопротивления. Пробовал я и через желудок проложить путь к собственному сердцу. Мне квалифицированно ассистировал в этом Вовка Бах.

Бог мой, вы ведь ничего не знаете о Бахе. Проморгал. Эгоизм плюс писательская неопытность тому виной. Простите великодушно. По-моему, я сказал только, что у него голубые глаза. Но это еще не все. Бахус – шеф-повар по должности и кулинар-композитор по призванию. Не удивляйтесь, читатель, все именно так. Лучшие рестораны города Минска, любящего вкусно поесть, сражаются за честь иметь у себя Володьку в шефах.