Легко видеть

По выражению лица внимательно слушавшего Бориса, Михаил понял, что тот поражен масштабами его претензий. – «Тебе странно слышать такое? – спросил он Бориса. – Удивляться, конечно, есть чему. Я ведь почти необразованный философ. И вот на́ тебе! – посягаю ни больше, ни меньше как на создание собственной системы. Читал я действительно мало, зато много думал сам, стараясь найти управляющий смысл в своих собственных наблюдениях, накопленных по ходу жизни. И, как полагаю, за неотступность моих поисков и раздумий, Бог дал мне кое-что понять и продвинуться дальше за пролом. – «А ты веришь в Бога?!» – поразился Борис. – «Да, и примерно с тех пор, как мы практиковались с тобой на «Запорожстали», только немного раньше». – «А почему?» Вопрос прозвучал как-то глупо, но за ним стояло многое – больше всего вбитое с детства атеистическое представление о природе и человеке, поэтому на него надо было ответить серьезно и по существу. – «Потому, Боря, что, не приняв идею существования Бога, я не мог понять ни того, в чем состоит смысл жизни, ни того, какие законы управляют ходом бытия». – «А, приняв, понял?» – «Понял», – подтвердил Михаил. – «Не знаю, – помедлив, сознался Борис. – Я прикидывал и так, и этак, но поверить не сумел.» – «Я тоже долго внутренне сопротивлялся этой идее, но перебрав все аргументы против нее, вынужден был признать, что материализм не объясняет главного.» – «Чего?» – «Что Вселенная построена рационально – и только поэтому мы можем открывать один за другим законы, предопределяющие появление тех или иных видов материи и характер их взаимодействий друг с другом. Видишь ли, я определенно отклонил, нет – отверг идею о такой самоорганизации материи, что она сама сделалась разумной. Никакая система, изначально лишенная собственного интеллекта, самостоятельно обзавестись им не может. Ты как инженер наверняка знаешь, что любая сколько-нибудь сложная система устойчиво функционирует только тогда, когда за ее работой установлен действенный авторский или эквивалентный ему эксплуатационный надзор. А у нас на глазах действует и развивается в Мироздании множество разных Вселенных, то есть систем непредставимо большей сложности, чем все то, что можем задумать и создать мы, обладатели такого интеллекта, которого пока не находим ни в ком, кроме себя. Какое после этого у нас может быть право предполагать, что материя способна сама породить разум?» – «Миша, – возразил Борис, – я все равно не могу принять другого объяснения, не исходящего из материалистических представлений. Где этот вселенский разум? Как он себя проявляет? Наука ничего об этом не говорит, а только она и может дать объяснение тому, что происходит на свете.» – «В том-то и дело, что не говорит и говорить не может, – заметил Михаил. – И тебе человеческий разум по-прежнему кажется вершиной творения, достигнутого путем саморазвития материи?» – «Да, я так и считаю. Мои кумиры – такие люди, как Эйнштейн, как Мигдал, например.» – «Ну, я бы на твоем месте поостерегся бы ставить рядом этих людей.» – «Почему?» – «Больно разные. Я в курсе того, что говорил Мигдал относительно таких людей, как Эйнштейн или, например, Вадим Кротов. Если бы Эйнштейн попал бы не на Макса Планка, а на Мигдала, то получил бы такого пинка, что отлетел бы от науки дальше, чем на пушечный выстрел.» – «С чего ты взял?» – «Он априори отказывает таким людям в праве выступать с идеями такого плана, поскольку они не получали соответствующего образования от корифеев – например, таких, как он.» – «Не знаю.» – пытался возражать Борис. – «А я его мнение знаю. Сам слышал, что он на этот счет говорил. Это не плод моих домыслов. Ну, ладно. Не в Мигдале дело. Он крупный ученый и ощущает, что топчется рядом с великим открытием, а сделать его не может. И таких много. С какой же стати им открывать дорогу Эйнштейнам и Кротовым? А ты, кстати, думал, что своими открытиями доказывают настоящие пионеры науки?» – «Как что?» – не понял Борис. – «В первую очередь то, что Вселенная и природа устроены разумно – причем более сложно и разумно, чем представлялось раньше – скажем, как великому Ньютону до великого Эйнштейна. А Эйнштейн был, между прочим, всего лишь служащим патентного ведомства, как ты или я, скорей всего даже более скромным по своему положению, чем мы. И раз он не работал в физическом институте под руководством признанного крупного авторитетного физика, то ему, по Мигдалу, не положено возникать со своими теориями относительности, ни специальной, ни общей, и беспокоить достойных людей, подразумевается – людей, достойных делать главные открытия, которых они, тем не менее, почему-то не совершают, а только ждут от себя, обязательно от себя, не от других. Этого ты не замечаешь? Такова теперь открыто объявленная научная этика. Чего ж тут удивляться, что на публикацию Вадима никакой реакции нет? Если это глупость, отчего ее не опровергают, не выявляют ошибок, если ее считают ошибочной или пустой. Если это – прорывное открытие, отчего же никто не приветствует его? Надеюсь, судьба главного труда жизни твоего друга и моего приятеля тебе не безразлична, а она пока все еще в руках завистников, контролирующих ситуацию в науке и ее развитие». – «Не знаю, – сознался Борис под пристальным взглядом Михаила. – Но ведь мы начали не с этого. Как можно в процессе познания отправляться и от науки, и от религии, обращаться с вопросами об устройстве мира одновременно к авторитетным ученым и попам? Не понимаю!» – «Должен тебе сказать, что религия и вера в Бога – вещи близкие, но не тождественные. Религии преподносятся людям церквами. Вера же в Бога может проявляться совсем не так, как предписывается церковными правилами и институтами. Я, например, в церковь не ходил и не хожу, церковно-религиозных обрядов не совершаю и в их проведении не участвую. Но это мне нисколько не мешает представлять верховную роль Творца в создании и развитии Вселенной и осмысленно искать установленные Им общие законы, в соответствии с которыми все в ней и происходит. Я признаю, что среди духовенства встречаются выдающиеся личности, на которые следовало бы равняться всем людям, но в основном-то у клириков нечему учиться, кроме как основам морали в быту, а уж ответов на вопросы об устройстве Мироздания от них кроме догматических ссылок на Священное Писание вообще ничего не услышишь.» – «Это я могу понять, – сказал Борис. – Пусть для тебя не важны церковь и попы. Но как ты с помощью своей веры в Бога смог для себя разрешить проблемы, над которыми люди бьются не одну тысячу лет?» – «Причем большинство ищущих высшие истины тоже были верующими и не глупее меня? – перебил Михаил. – Почему для совершения определенных открытий в то или иное время Небеса, – он ткнул пальцем вверх и показал туда же глазами, – выбирают каких-то определенных людей, будь то Ньютон, Лейбниц, Менделеев, Эйнштейн, Кротов или я – не знаю. Создатель в равной степени распоряжается судьбами верующих и неверующих. Знаешь, как точно выразил суть этого равенства в подчинении Воле Всевышнего тех и других папа Пий Двенадцатый, говоря о спасении членов экспедиции Нобиле советскими летчиками и моряками: «Бог спас их руками безбожников!» – и это святая правда. Но, видимо, при выборе кандидата учитывается их благое усердие, честность, творческая сосредоточенность, способность к анализу, равно как и способность рассматривать вещи не только с тех позиций и сторон, как это учат, как это принято делать, но и с совершенно других, и вот тогда какому-то соответствующему критериям лицу выпадает счастье озарения Свыше, его мысль буквально оплодотворяется семенем Истины, что в свою очередь приводит к лавинообразному открытию новых закономерностей, неизвестных прежде эффектов и к разработке методов их практического использования. Да, не так уж редко выбор Небес нас озадачивает. Скажем, Дарвин в школе считался тупицей, Верди не приняли в Миланскую консерваторию из-за отсутствия музыкальных способностей (потом в качестве запоздалого извинения ей присвоили имя Верди), Эдисона терпели в школе всего три месяца, настолько учитель был убежден в его глупости. Но что это значит? Только одно – что наши представления о способности и неспособности, об уме и глупости, о справедливости и несправедливости могут очень сильно расходиться с мнением Господа Бога на этот счет, а в итоге нам приходится, хотим мы того или не хотим, нравится это или не нравится, признавать правоту Создателя, а не свою». – «А ты не допускаешь, что Бог необязательно единственная личность?» – спросил Борис. – «Чего не знаю, того не знаю, – ответил Михаил. – Единый ли Вседержатель управляет всем Мирозданием или целая Небесная Иерархия, священная власть во главе с Верховным Богом – разные конфессии утверждают разное, но для нас-то это ничего не меняет. Все равно есть Всеблагая, Всемогущая и Всемудрая сила, которая нами управляет и определяет будущность наших бессмертных душ. А для тебя это обидно, что ли?» Борис пожал плечами, потом ответил: «Да вроде нет. А в чем состоит твоя философия?»