Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Пока они молчаливой процессией продирались сквозь чащобу подводного роголистника, облепленного клочковатыми черными хлопьями, чернокнижница исподтишка следила и за старшими, и за пришлыми. Она нарочно пристроилась в хвосте их небольшого шествия, дабы иметь хоть какой-то обзор и заодно поменьше попадаться всем на глаза. И зачем она только вырядилась в этот пудровый бархат и битый светошаг возилась с корсетом? Теперь все это декадентское убранство плачевно волочилось вслед за ней по ковру из грязного ила и ошметков черного увядшего «снега», что умудрялся долетать сюда с высот Верхневодья. С некоторым не делающем ей чести удовлетворением Младшая отметила, что ивовый полумесяц на голове Средней тоже не добавляет ей удобства в перемещении по травным зарослям: с его концов уже траурно свисают перегнившие лохмотья круах, а раздражение сестрицы нет-нет да проскальзывает по веретену. А что? Тогда Младшая вполне могла позволить себе подобное ехидство, не боясь быть услышанной. Так и вышло: перегруженное веретено пропустило ее замечание «мимо ушей».

«Куда уж мне достучаться до вас! – скептически наклонила голову гурилия. В тревожных ситуациях сарказм окрашивал собой все ее изречения. – У вас тут, видать, серьезные планы – вершить судьбы Сферы! И наши заодно…»

Разумеется, никто ей не ответил. Ибо пришлые не умели общаться мыслями – тем же лучше для них! – а до старших сейчас просто не докричишься. И скорее они сами заглушат любой твой ментальный возглас… Уж это-то Младшая знала наверняка.

Что до будущего пилигрима («Обещанного», – непременно поправили бы старшие, коли были бы в себе), тот был спокоен и внутренне безмолвен. Исхитрившись, Младшая все же на мгновение вырвалась из своего «кокона» и, едва не скрипя зубами от напряжения, дотянулась до сознания юноши. Как удачно, что старшие не копаются в его недрах! В тот момент сестры как раз глубоко ушли в собственный абстрактный диалог, состоящий преимущественно из обмена восторгами и разжигания друг в друге томительного предвкушения. Юнец, насколько сумела узреть Младшая, уже был инициирован. В определенном смысле, конечно. Он доверху был наполнен страхом, перемолотым собственной волей: это Младшая определила по тонким ядовитым клочьям – они уже были обезврежены. Это, однако, не помешало им намертво врасти в тело и дух Елуама. Да, он определенно вначале боялся. Но только вначале! Кто-то близкий – и очень похоже, что близкий по крови – настойчиво внушал ему эти страхи. «И с каким упорством!..» – чуть ахнула от удивления Младшая. Затем – новый опыт, опасное путешествие, преодоление… Получается, все эти события и стали ему противоядием от тревог. И оно, надо признать, круто изменило его. Сделало сильней. Он уже не походил на купца-пилигрима. Скорей – на клинок, только-только вынутый из чана с ледяной водой, закаленный и пружинистый, готовый пройти проверку на прочность.

«Юнец стал не торговцем, но воином…»

Нет! Нет! И еще раз нет! Нельзя поддаваться соблазнам, что таит в себе способность видеть! Младшая зажмурилась, прогоняя заманчивые образы. Она не пойдет на зов их дудочки! «Я, по крайней мере, не должна уподобляться старшим…»

Тем более что роль Обещанного совершенно иная. Слова Пастухов до сих пор отзывались набатом в пустотах памяти Младшей: «У Обещанного множество лиц. Он – вестник. Он – посланник. Он – гонец. Он – мост между водой и огнем. Он – указующий перст».

Но он точно не воин! И ни в коем случае не должен им стать! Ибо тогда мир действительно рухнет, не снеся сам своих различий, как поется в балладе-пророчестве древних.

Как уже однажды случилось.

Впервые за всю свою бытность изгнанницы, Младшая исполнилась искреннего негодования на их с сестрами физическую слепоту. Впервые с тех пор, как хранитель Одраэ лишил их зрения, она почувствовала, каково это – по-настоящему блуждать в потемках и принимать одно за другое. Что и говорить, она сама ведь едва не польстилась на искаженные приметы лже-Обещанного… Сама была готова подтасовать карты в их, гурилий, пользу, чтобы потом презрительно швырнуть их в лицо нынешнему хранителю и наконец вернуть себе былое! Столько лет влачить жалкое существование на задворках Вига в телах немощных образин, окопавшихся в морском подземелье!.. «Покажите мне того, кто не искусился бы примерить этот ключ к заветной скважине? – вопрошала Младшая смыкающееся над ней травяное густолесье. – Тем более если дверь приведет к нашему выстраданному возрождению…»

Так, стало быть, какое право она имеет винить старших? Они – всего лишь слепые старухи.