Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

И все же Младшая не удержалась. Ибо была уверена: нужно хотя бы попытаться вразумить двух изгнанниц, очарованных своей иллюзией. Да так, чтобы могущий разразиться из-за этого спор ни в коем случае не стал достоянием пришлых. Никто – ни единая душа на всей Сфере – и краем уха не должен услышать ни о каких Обещанных, пророчествах и возрождениях! Что-что, а уж это Пастухи им в свое время дали понять.

Окажется ли усмирен голос совести Младшей тем оправданием, что она действительно пыталась? Весьма притом настойчиво. А как, позвольте, еще можно было действовать, если ускользающее из пальцев время и стремительно редеющая чащоба отчаянно работали против нее?!

Собрав волю в кулак, она произвела энергичный ментальный пасс, целясь в набухшее от восторгов веретено. «Он – не Обещанный! – с надрывом кричала она в никуда. – Слышите?! Время еще не пришло! Это ошибка!»

Все без толку. Ее посылы, слишком слабые, звонко отскакивали от веретена, не в силах сплестись с ним.

Тогда Младшая пошла на риск. С каким-то ярым полубезумным отчаянием она принялась набрасывать на веретено нити своих признаний, которыми, откровенно говоря, изначально вовсе не была намерена делиться. Она понимала: нужно любой ценой привлечь их внимание – и сделать это за спиной у пришлых. Это ее долг – и Младшая его оплатит. А потом… Потом пусть сколько угодно обвиняют ее в отречении от пророчества Пастухов! Да хоть в потере рассудка! Лишь бы отвлеклись от пьянящего ликования и от намерения поскорее приступить к инициации «Обещанного».

Обряд, к слову, должен был стать совершенно особым. Обещанный – это ведь не очередной купеческий пилигрим, коих они со старшими уже немало слепили за свой долгий и мучительный век. С ним все должно быть иначе. Вместе с даром дыхания на суше посланнику надлежит вручить его «весть», которую он вначале глубоко осознает сам, а затем доставит на огненную землю… Но вверять столь ценную криптограмму можно только истинному Обещанному, сотканному мирозданием для этой исторической роли – роли, что предопределит будущность всей Сферы. «И стряхнет пыль с архивов прошлого… – добавила про себя Младшая. – Эти двое, чай, уже строят мысленный план, как бы получше да подоходчивей всучить несчастному «чужое письмо»!..»

И тут ей сделалось по-настоящему жутко. А что, если вот прямо здесь и сейчас – в эти ничтожные мгновения – и вершится то будущее, о котором они, точно три няньки, так заботливо пекутся?! Что, если недостаточная убедительность ее, Младшей, попыток достучаться до сестер-гурилий будет стоить Сфере мирного существования? У нее закружилась голова, а вдыхаемые струи соленой воды будто намертво застряли в наспинных плавниках, не желая превращаться в кислородные пузырьки. На какое-то мгновение ей показалось, что она выросла до размеров десятка Сфер и теперь играючи перекатывает их мир в своей исполинской ладони. Сфера – крошечная мерцающая бусина – опасно балансирует и того и гляди соскользнет в бездонную глотку черного космоса. А Пастухи, вшестером пристроившись на ее бугристых плечах, во весь голос смеются над неуклюжестью младшей сестры нижней границы миров…

И делают ставки.

Подводное густолесье успело расступиться перед небольшой процессией, а значит, до гиблых марей рукой подать. Остается преодолеть широкую полосу валежника, выложенную гниющими стволами и сучьями черных ив – и, считай, прибыли. Мутноватая водица недвусмысленно намекала на потревоженные губки ползучего древесного мха: торопливые ноги заставляли их взметаться вверх грязно-коричневым фейерверком. Впереди, сквозь пелену вечернего сумрака, просматривались всполохи хоровода белесых теней. Сердце Младшей зашлось тонкой вибрирующей струной: «Почти пришли». Ибо те отсветы оказались не чем иным, как неверными огнями подводного заболоченного леса – места назначения их пешего маршрута. И днем, и ночью они вьюжили над донными топями рваным мертвенно-бледным маревом, словно призраки, не нашедшие себе пристанища ни в одном из миров. Именно там, в скособоченной плетеной лачуге с перетянутыми рыбьей кожей окнами-щелками, и должно было свершиться нечто.

«Свершиться, чтобы стать величайшим благодеянием или непоправимой роковой ошибкой», – беспрестанно билось в голове у Младшей.

«Скорее – ошибкой».

Ни время, ни обстоятельства не желали идти на уступки. Руины поваленного леса под ногами податливо открывали внутри себя знакомую тропку. Узкую – двоим не разойтись, – но вытоптанную на славу. Настолько хорошо проторенную, что, скажем, какой-нибудь коряге, которая могла бы стать подножкой и выиграть Младшей хоть несколько мгновений, попросту неоткуда было взяться. Нет, можно было, конечно, и просто выколдовать ее. Делов-то… Но сработать подобное, во-первых, не позволял запрет на любую, кроме обрядной, магию в присутствии пришлых; во-вторых, Младшая что было сил старалась сосредоточиться на своем истошном зове и никак не могла отвлекаться.

Она взывала к Старшим. К их благоразумию, к интуиции… К их верности пророчеству Пастухов.