Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Еще одно преимущество таких сильных, на грани помешательства, эмоций – их восхитительные субстанции. Они попадали в тело Трухлявого не едва уловимыми ниточками, а в виде сгустков. Это уже что-то. Ими, по крайне мере, можно запастись на случай долгой разлуки с обитательницами и их живительной магией!.. Если не поглощать сразу – еще живыми и трепыхающимися, – а равномерно распределить по древесным кольцам, то они будут отдавать свой нектар замшелому стражу гиблой мари постепенно. Да, они, понятное дело, утратят живость и свежесть только-только сорванного плода и, уж конечно, не пронзят толщу гниющей древесины сиюминутным пьянящим чувством полноты жизни…

Но зато их медленное таяние в дуплах коры Трухлявого станет для него ощутимым отзвуком внешнего мира. Ну, того, что «выстроен вокруг». Он точно есть.

«Не может ведь вокруг быть одна бесконечная гиблая марь? – порой дремотно бормотал про себя Трухлявый. – Наверно, там, наверху, мир полон живых пришлых. Только там они не пришлые, а вполне себе обитатели. И живые!» – мысленно настаивал он. А потом, как водится, скорбно вздыхал: «Не такие, как мертвецы, запутавшиеся у меня в корнях…»

Те, чьи тела и души оказались слишком слабы для дара инициации. Несчастливцы, неспособные стать достойным вместилищем древней магии обитательниц. Так и им и надо!

«Я вон и то смог!»

Дорога вплелась обратно в сознание еще одним жгучим следом, оставленным одновременно и снаружи, и изнутри. Мучительное путешествие – то на плечах собратьев, то в рыбьем желудке – не воспринималось разумом как что-то отдельное, самостоятельное. Обратная дорога казалась продолжением кошмара, втравленного в сознание чужой злой волей. Словно Елуам так и не пришел в себя, вопреки уверениям гурилий, что он якобы в полном порядке. Но, как говорится, сделанного не воротишь. Стоит ли вменять собратьям в вину то, что те поверили слепым образинам? Что, как и положено, вдавили в черный воск потрескавшейся плиты печатку с Яллирова перстня? Как ни крути, гурилии потрудились на славу. Ребра юноши уверенно сходились и расходились, а расширившаяся грудная клетка, казалось, была готова хоть сейчас втянуть порцию «сухого» наземного воздуха. Такого, каким дышат огненные варвары и искусники знают, кто еще из обитающих там – над зеркалом водного купола Вигари. Посланники Черторга получили то, зачем пришли и, засвидетельствовав сие печатным оттиском, отправились восвояси.

Что поделаешь, если один из них возвращался обратно не на собственных ногах!..

Елуам частично осознавал физическое перемещение своего тела в пространстве, но не более того. Редкими всполохами перед ним проносились отдельные клочки окружающего ландшафта, и – удивительное дело! – всякий раз они были новыми. Такими вот урывками и грубыми, размашистыми мазками мимо него мелькали целые климатические зоны его бескрайней подводной родины.

Именно что мимо!

Внутренний взор юноши обозревал совершенно иное. То были существа, пейзажи и сцены, не имеющие никакого отношения к безмятежной пелене лимонно-зеленого шелка, которым утренние эфимиры любовно окутывают морскую толщу Вигари.

Не было там и самого моря, равно как и подводного государства Вигари. По крайней мере, в том их виде, к которому с рождения привык Елуам. Потому-то он и не мог взять в толк, с какой стати его эти двое куда-то тащат…

«Вряд ли в плен, – туго соображал юноша, периодически выныривая из омута видений. – Они вроде как из моей расы…»

Он силился сфокусироваться на собратьях, чтобы в их лицах или обрывках фраз отыскать хоть какое-то объяснение происходящему. О том, чтобы одеревеневшим языком связать хоть пару слов и задать им вопрос, не могло быть и речи. Все, что красноречивый и обходительный юноша теперь мог, – это издавать невнятное мычание в промежутках между страшными удушливыми сновидениями.

«Может, мы спасаемся бегством, а я ранен и меня подобрали из жалости?» – бился в поисках ответов воспаленный разум.

Но стоило видениям взять верх над проблесками сознания, как из глубины поднялся тот ответ, которого Елуам боялся больше всего.

Он гласил, что бежать им некуда.

В самом деле, куда бежать, если от некогда процветавшей цивилизации, полной небывалых архитектурных диковин, не осталось ничего?.. Повсюду голые камни вперемешку с раздробленными черепами и обломками нездешнего оружия. Вся соленая бездна – от пенной накипи волн до самого дна – напоена кровью. Густо-синей и багряно-красной. Сквозь искажающую линзу подводных течений она больше похожа на клубы дыма. Эти двухцветные клубы взметаются неупокоенными душами после недавнего побоища, усеявшего еще один подводный город новыми мертвецами. Многие из них – вовсе не воины. Среди «не воинов» – много детей.

«Повзрослеть они уже не успеют…» – подсказывал Елуаму страшную правду его истощенный разум.