Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

«Назло?! Вот это уж точно перебор…» Сдержать язык удалось, только прикусив его. Вышло слишком резко: во рту вдруг стало как-то горячо и ржаво.

Терпение Умма было уже на пределе. При одной мысли о том, что их опоздание на построение может вновь привести его в страшную каморку под куполом Святилища, по просторам пустого желудка начинал перекатываться огромный колючий шар. К тому же – заманчивая перспектива вечера у оракула. Всегда в его историях было нечто такое… Одновременно тревожное и исцеляющее.

Порой – ставящее все на свои места.

И сейчас Умм, запутавшийся в линиях собственной судьбы, нуждался в этих историях как никогда. У Тихха, при всей его одичалости, всегда находились ответы: то вплетенные в причудливые легенды, то подсказанные каменным амулетом-вещуном. Вернее, этой несуразной башкой из вулканической лавы, что болтается у оракула на животе поверх оборванного нестираного тряпья…

Нет, Умм твердо решил, что он ни за что не ввяжется в очередной спор с Дримгуром об истинном значении священной ночи Горидукха – во всяком случае, не сейчас. «В конце концов, ему, городскому, никогда этого не понять! – безнадежно вздохнув, решил Умм. – Когда ты не выращиваешь пшеницу и ячмень сам, а покупаешь хлеб на ярмарке за папенькины железные пластины, ты не поймешь, чего может стоить гнев Скарабея…»

Нет, он точно не станет спорить на эту тему. Вместо этого, нарисовав на бледном, осунувшемся лице подобие улыбки, юноша спокойно произнес:

– Здорово придумано, дружище.

– Да не переживай, я и тебе оставлю, – подмигнул Дримгур Уммову отражению в пузатой посудине. – Говорят, наш подлинный король в эту ночь всеподлинно разрешит нам подлинно любиться с кем захотим!

Очень довольный своим каламбуром, здоровяк разразился раскатистым смехом и, отдышавшись, авторитетно посоветовал:

– Береги силы, брат!

…Умм и Дримгур, сопя и обливаясь пóтом от быстрого бега, в последний миг успели вклиниться в образцовую геометрию шеренги королевских стражников. Рубб покосился на них, в особенности задержав несколько озадаченный взгляд на Дримгуре, и ничего не сказал. Началась перекличка.

Все было как всегда. По крайней мере, в той части, которая касалась порядка, дисциплины и расстановки строя. Матерь звезд, кажется, тоже была на своем законном месте.

И только в сердцах двух друзей «небо поменялось местами с морским дном».

Королевская опочивальня, раскинувшая свои высокие своды в левом крыле замка-горы, казалась полем битвы, на котором современная роскошь сражалась с тяжеловесной древностью. Узорчатая кованая кровать с богатой разноцветной инкрустацией, шелковые ковры с королевской символикой, радужные брызги висячих фонтанов, девичьи фигуры из слоновой кости в самых соблазнительных позах…

В карнавале этого гедонического великолепия нашлось место даже для небольшого уголка с садом из самоцветов – предмета особой любви и гордости Каффа. Каменный сад брал начало вдоль узких окон опочивальни, словно норовя поймать на себе первый взгляд короля после пробуждения. Всевозможные соцветия – преимущественно из южных широт Харх – устилали прохладное серебро ковров, а попадающая на них влага фонтанов была подобна слезам утренней росы. Умащенные эфирными маслами, цветы издавали столь правдоподобный медовый аромат, что граница между природным и рукотворным стиралась до полупрозрачной линии. Лишь подойдя ближе, можно было разгадать секрет вечного цветения и немеркнущих красок. Признаться, Кафф обожал наблюдать за выражением лиц своих наместников, послов и других высокопоставленных гостей, любующихся ювелирным цветником. Особенно когда кто-то из них в полном недоумении склонялся над пышными клумбами королевской спальни и в определенный момент – Кафф всегда предчувствовал в какой! – лицо гостя вытягивалось в непритворном удивлении. Это означало, что сейчас из уст посетителя польются искренние восторги, смешанные с едва скрываемым недоверием: «Не может быть!.. Как настоящие! Ваше Величество, это действительно вырезано из природного камня? Видна каждая прожилка, каждое, с позволения сказать, несовершенство! Если это и в самом деле камень, то теперь я воочию убедился, что наша ювелирная гильдия не зря ест свой хлеб! Восхитительно!»