Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Дария вдруг сменила смущение на пылкость. Это, по опыту Каффа, предвосхищало новую волну откровений. Он только диву давался: открывать для себя ее душу, ее взгляд на происходящее было не менее интересно и захватывающе, чем тело.

– Не клянись, дитя мое, – отчасти шутливо, отчасти высокопарно проговорил король, простирая руки над головой Дарии так, словно этим жестом отпускал ей все грехи и, будто это и впрямь было в его власти, стирал из памяти привычки прошлой жизни. – Ты в замке, а не в Святилище. Здесь тебя больше уважают, когда даешь обещания и выполняешь их… Желательно до того, как боги приберут тебя к рукам и отвечать станет некому.

Весьма довольный своей сентенцией, Кафф победно улыбнулся, продолжая поглаживать ее пшеничные завитки.

– Оставим клятвы там, где они что-то значат.

– Конечно, Ваше Величество.

В голосе Дарии смирения было значительно больше, чем согласия. Впрочем, большинство собеседников Каффа спешили вторить ему как раз в такой манере. Потому король остался глух к скрытым интонационным шифрам, могущим порой сказать больше, чем само послание.

– Я рад, что мы понимаем друг друга, – примирительно изрек Кафф, ощущая все больше власти над юной любовницей.

Он поймал себя на мысли, что действительно ценит эту власть. Еще бы, он, возможно, первый монарх огненной земли, которому довелось украсть у Йанги одну из ее игрушек. Чудеснейшей экземпляр из коллекции фарфоровых куколок, живущих в своем низком домике у Святилища и питающихся, вероятно, лишь флером его благовоний. И, черт возьми, он не просто украл ее, а доказал, что достаточно одного заинтересованного взгляда, чтобы верховная жрица поняла его волю и сделала все сама! Она, можно сказать, вынула из собственной короны драгоценный камень, завернула в белоснежную органзу и прислала подарок прямо в его опочивальню!..

«Хотя о чем это я… Йанги не носит короны. Корону здесь ношу один лишь я. И все ее рубины – мои по праву!»

Йанги сделала все сама… Впервые шевельнулась неприятная мысль о возможных последствиях.

– Верховная жрица тебя не обижает с тех пор, как ты отреклась от служения?

– О нет, нисколько, Ваше Величество, – на этот раз пылко уверила его Дария. – Огбах продолжает укрывать меня в своей обители и после моего отречения. Мне дают разную простую работу, а в свободные часы я занимаюсь рукоделием. Сестра Идма даже подарила мне тончайшие перчатки, чтобы я могла передавать послушницам любые предметы прямо из рук в руки.

Каффу показалось довольно диким то, что Дария так спокойно и даже восхищенно описывает свое положение неприкасаемой в родном доме. Она, кажется, и вовсе не чувствовала себя униженной. Девушка повествовала о происходящем в огбахе так умиротворенно, как будто речь шла о приятных заботах.

– Первое время после меня никто ничего не трогал, пока вещь не была очищена дымом курильницы. И работать мне нельзя было. Одно созвездие – это не так уж долго. Зато когда оно закончилось, все стало почти как раньше. Почти… – На мгновение Дария замялась, будто в ее безмятежную головку вкралось гнетущее воспоминание. – Некоторые сестры, конечно, со мной вначале даже не разговаривали. Но, по-моему, это было вполне справедливо. Я отреклась от послушничества и от религии, а они – от меня. Что здесь может быть обидного? Но со временем и это прошло. Мне даже подарили перчатки, – повторила Дария так, словно ее окружили вниманием и почестями, а не послали намек на ее бесчестное положение.

Блаженно улыбаясь, девушка пояснила причину «потепления» климата в огбахе:

– Йанги говорит, что в воле короля сокрыты посылы богов, а жреческая миссия – претворять эти посылы в жизнь.

Кафф еще раз оглядел ее с ног до головы: худая фигура, лишенная приятной женской округлости, слегка выпирающие ключицы и бедренные кости. И совершенно ангельское лицо в обрамлении водопада вьющихся волос – без единого отпечатка прихотливой судьбы. Фарфоровая кожа и песочный водопад. Новые фантазии и неутолимая жажда волнующих открытий задушили на корню неприятное чувство жалости к этой сломанной игрушке. К той, что уже никогда не сможет облачиться в хитон светлой сестры, чтобы с чистой совестью войти в Святилище; никогда не сможет надеть корону, дабы рука об руку выйти с ним, Каффом, на высокую террасу замка-горы – поприветствовать свой народ.

Король не стал продираться сквозь сумрак этих непрошеных мыслей. Вместо этого он притянул Дарию к себе и глубже вдохнул ее аромат. Обоняния нежно коснулись теплые мускусные волны, смешанные с дыханием разогретой кожи. Этот букет манил и увлекал за собой – туда, где нет места излишним сожалениям и тоске о несбыточном. Туда, где небосклон напоен нектаром пьяных звезд, вторящим в своем танце каждому движению тел. И с неба одобрительно улыбаются боги, умиленно радуясь проказам своих детей…

А вовсе не скалится в предсмертной агонии поверженный Ящер.

– Так давай претворять в жизнь посылы богов… – выдохнул Кафф, утопая в песочном водопаде.

– Ты должна отпустить меня!