Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Смертельный вихрь мщения, выплавленный его, Шагга, рукой по священной воле духов предков. И над ним, словно желая защитить всех бесприютных скитальцев огненной земли, хранительным крылом парил черный профиль королевы Окайры. На всех знаменах ее лик был повернут туда – за изумрудное море Яшмового леса, в сторону замка-горы. Казалось, она мысленно собралась, вместе со всеми врахайи готовясь к судьбоносному прыжку. Черты лица «угольной королевы» заострились, а брови будто бы нахмурились, придавая выражению лица больше ожесточенности, чем сострадания.

И эти изменения – всамделишные или подстегнутые воображением? – полностью совпадали с душевным состоянием Шагга.

Его народ не ошибся: ведуну действительно было что сказать. В отличие от подлинных королей и напыщенных жрецов, он был для своих людей раскрытой книгой и считал, что все иные способы ведения политики не угодны праотцам. Хотя бы потому, что если кочевников и можно было обвести вокруг пальца или скрыть от них часть правды, то с духами этот фокус не пройдет. От их ока не укроется ничто и никогда. И отвечать уж всяко лучше перед живыми врахайи, чем перед мертвыми.

Бабка Хаддиш, высунув свои сморщенные руки из повозки, бережно протянула своему внуку мирно посапывающий цветастый сверток, пахнущий молоком и цветочным маслом. Шагг обхватил его своими шрамированными ладонями, прошептал над ним пару слов и поднял высоко над головой.

Крики, пляски и стихийно начавшееся безумство экзальтированной толпы не сразу дали ему начать свою речь.

Отголоски густого смолистого дыма легко просочились сквозь молодую хвойную поросль, вытеснили из вечернего воздуха соляно-йодное дыхание засыпающего Вигари и защекотали ноздри еще издалека. И хоть Куримар пока не добрался до своего места вокруг обложенного камнями костра, на сердце трактирщика немного потеплело. Так бывает, когда встретишь неожиданно старого доброго знакомого или во время бушующей непогоды шагнешь в дом, где на тихо потрескивающем огне поднимается первая пенка сорха. Его пряные нотки, к слову, тоже искрились в кольцах хитросплетенного купажа.

Трактирщик, пробираясь сквозь невысокий сосняк и смешанное густотравье – его яркая зелень отказывалась преждевременно сдаваться Скарабею, – ухватился за этот дымный ориентир и принялся жадно втягивать ноздрями его невидимые стрелки. Сознание и беспокойный ум невезучего кабатчика отозвались искренней благодарностью. Теперь можно не плутать по заросшим лесным тропам в поисках того самого холма. Ну, того, что с раздвоенной верхушкой. Теперь, когда есть такой надежный проводник, достаточно просто положиться на него и послушно следовать невидимой указке.

Теперь-то уж ничто не помешает Куримару вовремя явиться на вечер оракула, чтобы послушать сказки старого Тихха.

Поразительный, конечно, тип – этот безумный странствующий дед. Сколько ни живи на белом свете, сколько ни копти небесную синь, никогда не разгадать его тайны! Уж в этом Куримар был уверен. Нет, понятное дело: все, что плетет, грея босые мозолистые ноги у костра, этот блаженный старик, – чистой воды выдумки. И даже особо не важно, где он их берет. Может, фантазией боги не обделили; может, в странствиях своих все небылицы Харх по деревням собирает да на ус мотает; а может статься, оракул просто сны свои пересказывает.

«Сны-то, небось, ему непростые приходят, когда дыма своего нанюхается… Он-то у Тихха по фантазиям, поди, и главный», – усмехнулся Куримар. Сам трактирщик меж тем изо всех сил хватался обонянием за этот дым, надеясь встретить ночь у Двурогого холма, а не в тесном плену травы в рост взрослого хархи.

Именно надеясь. Не боясь.

Страх и Куримар давно уж не сиживали за одним столом, словно друзья в размолвке. Не сиживали с тех самых пор, как трактирщик, переступив через народные суеверия, собственными руками втащил в свое заведение полумертвеца, угрожал помощнику Аннума, и все это на глазах двух десятков хархи. О каком страхе теперь вообще может идти речь? Куримар, осторожно ступая по ползучему травяному ковру, поднял глаза на сизое темнеющее небо. Ничего нового. Все тот же подыхающий Ящер. Мелкие золотистые бисеринки звезд отчетливо обозначили часть его контура на небосклоне, залитом темно-синей гуашью.

«А может, – равнодушно размышлял трактирщик, – на самом деле Ящерица-то огромна – как три Сферы… Что, если она не жертва вовсе, а, наоборот, чье-то могущественное оружие?..» Куримар, заглядевшись на звезды, споткнулся о выпирающие корни. Он зашатался, балансируя, замахал руками, но все же устоял. Только острые чешуйки шишек хмеля больно царапнули голый локоть. На поврежденной коже начали собираться мелкие багровые капли, грозя замарать единственную тунику, приберегаемую «на выход». Пустяки. Трактирщик лишь скептически прищурился, сверля взглядом небесный купол с его странным посланием, и, словно бросая всему Харх вызов, прошептал: