Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера

Принц коротко поклонился, как-то излишне сгорбившись, но столь же быстро выпрямился. Не выказывая ни малейшего интереса к иноземному гостю, он равнодушно изрек:

– Вышло так, что отец уже представил меня, господин дипломат. Мое имя Бадирт, что вам, собственно, известно.

И едва Елуам успел ответить поклоном на поклон, принц скрылся за колоннами, крича куда-то вглубь покоев:

– Дария! Сорху сюда, и покрепче! Отец с высоким гостем желают взбодриться, – донеслось оттуда уже едва различимыми отзвуками.

– Ужасный возраст… – вздохнул король.

Отослав нерадивого наследника, Кафф с удовольствием вернулся к примерке своего арсенала украшений. Время от времени монарх величаво поглядывал на свое отражение в широких зеркальных листьях вздымающегося к потолку каменного дерева.

– Но вернемся к более приятному предмету беседы, – предложил он, будто вспомнив о чем-то давно его интересовавшем. Раздвигая могучими руками неподатливые тиски браслетов-лат, король пытливо спросил: – Так что там сейчас на Вига делается? Какие новости? У меня тут вон, к примеру, Ящер в небе сдох. Ночь наступит – сам увидишь, если уже не увидел. Ну а у вас, соседи? Может, тоже какие чудеса в решете, а? Не скрывай, Елуам! За интересные новости прикажу и драммиров, и семян гилтаэ с собой тебе удвоить. Ну, это, конечно, если до рассвета доживем, – зарокотал он заразительным басовитым смехом.

В руках Тогмута дважды нервно дрогнул ларец, звучно лязгнув металлическим содержимым.

– Он пытается вспомнить… О нет! Нет… Не смей!

Илари замолотила растопыренными пальцами по водной толще, распространяя вокруг себя ореол тревожного колыхания. От излишне усердного мотания головой с глаз почти съехала белая повязка. В ней, по сути, не было особой нужды, как изначально и полагала девушка. К числу других ненужных предосторожностей она также относила и свое пребывание в этой тесной, непроницаемо-темной комнате, надежно изолированной от всех внешних звуков. Ну а стены этой самой комнаты, наглухо обшитые мягкими трубками морских губок на случай, если ей взбредет в голову сразиться с каким-нибудь тугром врукопашную… Лучше Обители не знать, какие ассоциации вызывало у Илари место, из которого она «следила» за сознанием и памятью Елуама!

На текущий момент «палата для умалишенных» оставалась наиболее жизнеутверждающим вариантом.

– Что происходит? – едва слышно раздалось где-то над головой девушки знакомое двухголосие. – Где он? С кем говорит?

«Может, вам еще доложить, во что он одет и чем пахнет? Я вам что, телепат?!» – полыхнула где-то в груди искра раздражения.

Не уверенная, что хранитель может хоть что-то разглядеть – темнота в комнате была такая, что хоть глаз выколи, – Илари все же сложила руки крестом, требуя этим жестом тишины. Да, изъясняться ей приходилось с помощью знаков. Говорить ни с кем, кроме Елуама, ей нынче нельзя: все подобные вмешательства ощутимо истончают связь с ним и превращают без того нелегкую работу в совсем уж непосильный труд. Бесплодный к тому же. А поскольку в намеренно затемненном помещении никакого знака разглядеть невозможно (если только собеседник не обладает зрением кошки), то какой тогда вообще смысл в этом якобы полезном сумраке? А в самом присутствии рядом Ингэ?

Вот и Илари подозревала, что ровным счетом никакого.

Ладно, искусники с ним, с этим хранителем! Пора вспомнить, что затевалось все изначально не для его выгоды. Она, Илари, здесь ради других – тех, кто по милости хозяек Расщелины может повторить судьбу героев отцовских картин. А Ингэ… Вот он-то как раз и заслуживает именно такой судьбы, и его временная вынужденная милость к Илари нисколько не смягчает этот вердикт. Так что слушать двуликое существо и уж тем более отвечать ему она не собирается! Пусть догадывается о происходящем как хочет. Его понимание (равно как и непонимание) происходящего к исходу «слежки» не имеет никакого отношения.

Елуам тем временем ощутимо сдал позиции. До чего же обидно! Вначале же держался молодцом: чистое сознание, наполненное новыми впечатлениями и честолюбивыми переживаниями, сны без сновидений, незамутненная пугающими воспоминаниями память… Все обстояло именно так, пока откуда-то извне ему не поступил неожиданный провокационный вопрос. Кажется, какой-то могущественный, влиятельный хархи – не исключено, что их царь, – захотел узнать что-то о подноготной Вига. Во всяком случае, почувствовав, как рьяно взялся пилигрим за раскопки в собственной памяти, Илари не смогла найти этому более веской причины. Отголоски внутреннего диалога Елуама о том, что «обыденных новостей ему будет недостаточно», заставили девушку вздрогнуть. И собраться с силами. Ибо кажется, что, вспахивая глубокие борозды в самых дальних уголках своего сознания, юноша вот-вот переусердствует.

Илари вытянула вперед обе руки ладонями наружу, словно ставя блок. Она ни за что не даст непрошеным воспоминаниям пробить в нем брешь!

– Новости?