Лелейская гора

- Сейчас их везде полно. Когда у власти стоит партия предателей, предательство процветает, предательство кормит и наживается. В совершенстве овладев искусством пользоваться человеческими пороками, оно извлекает из них выгоду и в тюрьме. В камеры подсаживают провокаторов и доносчиков, иногда их приводят избитыми - это верный способ влезть в доверие; другие кичатся своими кровоподтеками и ранами и, разжалобив сердобольного соседа по камере, потом доносят на него тюремному начальству. Пока пуд соли не съешь, верить никому нельзя…

Он устал, вздохнул. Тот дивный сон Лука давно уже развеял, осталась голая жизнь без прикрас - рыба рыбе не верит, даже когда на одном вертеле жарится. Он вытащил из-под подушки бутылку ракии - кто-то принес из гостей. Я отхлебнул два глотка, закинул голову к звездам, сиявшим над отрогами Лелейской горы. И мне почудилось, что кто-то смотрит на меня оттуда, с той линии, где лес граничит с небом, и сдавленно хохочет, вздрагивая плечами. И меня охватил внезапный ужас: мне подсунули отравленную ракию … И сколь нелепой ни казалась бы мне эта бредовая идея и сколь смешным ни казался бы я самому себе, но, не в силах ей сопротивляться, я возвращаю бутылку назад и спрашиваю Луку:

- Скажи, что с Нико?

- Он жив, сидит и ждет.

- Ждет, когда его расстреляют?

- А что ему остается делать? Эх, сгубили вы парня! Грех вам на душу!

- Он сам себя сгубил, сам им в руки отдался.

- Нет, не сам. Как это сам? Сам себя сгубить может тот, кто для своей выгоды живет и об одной своей шкуре заботится, а он не из таких. Вы виноваты, и молчи! Нечего сказать, хороша артель - выжали человека, как лимон, а после бросили: выкручивайся, мол, сам как знаешь, если подохнуть не хочешь.

- Нам тоже не сладко приходится. А вся наша артель давно рассыпалась - каждый сам по себе барахтается.

- Значит, у кого сил нет, тони. И никто руки не протянет…

- Мы опоздали на три дня.

- Некоторое время мы с Нико вместе в одной камере сидели. Он им не поддается и никогда не поддастся, не такой это парень. Одно только меня тревожит, как бы он умом не свихнулся: уж больно часто твердит про Иону-пророка. Есть такая древняя легенда о том, как еврейский бог Иегова послал Иону в растленный город Ниневею насаждать добро и прочее.

Иона не хотел туда идти: прекрасно зная жителей Ниневеи, он заранее предвидел тщету слов, которые он должен будет расточать, и задумал бежать в Тартезис на попутном корабле. Иона уложился, сел на корабль и поплыл, но тут поднялся страшный ветер, нагнал волны и стал играть с кораблем, как с игрушкой. Матросы заподозрили, что на корабле находится какой-то человек, приносящий несчастье, и стали гадать, кого бы им ради своего спасения выбросить за борт. Долго гадать им не пришлось - Иона сам отдался им в руки, и его бросили в море на съедение огромной рыбе, и буря мгновенно утихла, и корабль спокойно поплыл дальше. Вот и Нико тоже вообразил себя пророком Ионой, а здешний край - развращенной Ниневеей, а вас матросами, которые бросили его за борт, чтобы самим доплыть до Тартезиса, то есть до партизанской территории в Боснии. Он совершенно уверен в том, что вы находитесь в Боснии, и завидует вам.

- С чего он это взял?

- В одиночестве человеку всякие небылицы в голову лезут, а еще тут Сало подзуживал.

- Нико не мог поверить Сало.

- И ты бы поверил, если бы был один.

- Ты думаешь, Сало нарочно подзуживал?

- Уж наверно не без заднего умысла. Этот зря ничего не делает, просто из кожи вон мужик лезет, старается как-нибудь поднажиться. Вчера ко мне с визитом заявился; уж так он меня жалеет, так жалеет, а сам все расспрашивает, выведывает, вынюхивает, будто что в воздухе ловит.

- Я давно уже его под сомнением держу. А что, если его вообще убрать?

- Ты что! Он нам сродни, это Видричева ветвь, наша кровь.

- И Треус тоже из рода Видрича, однако я ему ходули подкоротил.

- Треус другая статья. Треус - известный тип и всем осточертел. Слава богу, что он живым остался, не то б они и этого тоже объявили святым. Это же какой-то несуразный народ - мертвые у них ценятся выше живых. Конечно, надо было бы прежде всего вывести своих паразитов, но сейчас еще не время для этого. Так что ты сейчас его не трогай, а сам от него подальше держись. Пусть его лучше кто-нибудь другой на тот свет отправит.

- Кроме меня, тут некому.

- Как это некому? А где ж твоя артель?

- Нет у меня никакой артели. Ни черта тут нет, кроме меня.

- Это что же, они и тебя тоже бросили на произвол судьбы?.. И давно ты один мыкаешься?

- Да я уж привыкнуть успел.

- К этому нельзя привыкнуть, человек не может без товарищей. Без товарищей человек все равно что безрукий, и привычка тут не поможет. Тогда я сам с тобой пойду. Не позволю я тебе тут одному с ума сходить!.. Не такой уж я старый, ноги еще держат, да и опыта у меня в таких делах побольше твоего. Еда сейчас не проблема, а укрытие тоже найдется. Ведь находят же его и волк, и медведь, и куница, и мы тоже подберем себе славную нору. Сиди хоть до зимы. Ночью никому под пулю лезть неохота, а день мы где-нибудь в холодке переждем…