Лелейская гора

«Ты что же, с перепугу сюда забился?» - переспросил я его. «Не с перепугу, а потому что больной. Я всегда болею, когда верхние начинают свою возню». - «Да ты голову подними, а то я не вижу тебя!» - «А зачем тебе меня видеть?» - «Если не ошибаюсь, мы как будто знакомы». - «Знакомы, знакомы, да не по-доброму». - «Ты не тот ли самый, что не выносит дождя?» - «По-моему, дождь любит тот, кто копает и пашет, а среди нас таковых не имеется …»

Я начинаю смутно припоминать, что однажды убил его змею, а потом расставил даже кой-какие силки в расчете на то, что он в них попадется. И, вспомнив это, я содрогнулся от ужаса: а вдруг это он же и заманил меня сюда, надеясь поймать в тот самый силок, который был предназначен для него? Надо срочно сматываться отсюда. Но второпях я никак не могу найти свою винтовку, шапку, билет, чемоданы. С трудом собрав багаж, я потерял в темноте выход. Он поднял голову.

«Куда это ты собрался?» - «Воняет от тебя, как от хорька, дышать невозможно». - «Стало быть, погони испугался, потому и удираешь». - «Да, удираю, ну и что? Не желаю я попасться им в этой яме!. .»

Я нащупал у себя под рукой дверной косяк. Где-то здесь должен быть засов. Ощупываю, хочу понять, как он открывается, но засов не поддается; он же продолжает методично уговаривать меня остаться:

«Ты же ничего не потеряешь, отдавшись им в руки, этого тебе все равно не миновать. Это единственное, что может ждать тебя по выходе из этой пещеры. Ведь не станешь же ты воображать, что представляешь какое-то особое исключение и можешь выйти сухим из воды? А смерть, если хочешь знать, сущая безделица. Ничуть не страшная, самый обыкновенный зубодрал - хвать тебя за шею, в точности как зубы тащат. Вначале немножко больно, ну, подергаешься, когда клещами захватит, подрыгаешь ногами, зато потом наступает блаженство. Стоит только переступить порог, и никто уж тебя не достанет - отныне ты не чувствуешь боли и знать ничего не желаешь! Вот так. Какой же смысл тянуть? Одна канитель. Представь себе, что ты бы еще прошлым летом отделался от этой канители, от скольких мучений избавил бы ты себя и других …»

Это он намеренно растягивает слова, соображаю я, это он хочет убаюкать меня и как можно дольше задержать в пещере, пока не подоспеют зубодралы и кондукторы с клещами и коновалы. Надо скорее исчезнуть, спрыгнуть прямо на ходу, как только поезд выскочит из туннеля, но проклятый засов как на зло никак не открывается. Я столкнулся с кондуктором в дверях и проснулся; я лежал один в пещере у края черной лужи. Дождь спал, а страх, засевший во мне, тут же выгнал меня из этой ямы. Я пошел от дерева к дереву - всюду мокреть. Смерть искала кого-то, рыская по лесу и засыпав кусты камнями и повалив кое-где деревья, удалилась, скорее всего спустилась вниз, ведь и ей тоже под гору легче. Наискосок через реку лежал опрокинутый ясень. Я перешел по нему на тот берег, в надежде что там будет лучше. Но и здесь точно так же: мокрая земля, сползая вниз, тащит меня назад к Прокаженной. Упираясь изо всех сил, хватаясь за мокрые ветви, я едва выбрался из ущелья и, на свое счастье, наткнулся на ту самую щель, где прошлым летом Консул спасался от нападения с воздуха.

К моему удивлению, с виду она ничуть не пострадала. Да и внутри было неплохо - только в одном месте протекало. Я чиркнул спичку и зажег свернутую трубкой бумагу. Огонь вызвал переполох в царстве сороконожек, гусениц и красноватых мух с раздвоенным хвостом. Я наметил себе место и потушил огонь, предпочитая ничего не видеть … Может быть, тут водятся скорпионы, кормятся маленькие змейки - пусть выбираются как знают. Я расстелил одеяло и растянулся. Если бы Консул знал, какую оказал мне услугу, он сожрал бы себя от досады. Некоторое время я размышлял о том огромном разрыве, который разделяет угодья пещерных гадов и небесную вышину: одни деревья корнями и верхушками соединяют эти крайности, да вот теперь еще и я. И так заснул, где-то посредине между добром и злом; проснувшись, ощупал уши и был ужасно поражен, обнаружив их в целости и сохранности. Ни одна из кишевших вокруг тварей не ужалила и не укусила меня, только лужа растеклась от дождя, который шел всю ночь. Я выбрался на волю и раскаялся: капало с неба и с листьев, вокруг было мокро, мрачно, неуютно. Поток с воем несся с Прокаженной, являя собой картину битвы, которая никогда не кончается.