Лелейская гора

Вукола кивнул. Конечно, никто этим басням не верил, но кто же признается в этом вслух? Одни верили ради собственной выгоды, как говорится, рука руку моет; другие попросту пикнуть не смели. Что же касается всякого жулья, так оно отсюда и до самого моря, а может быть, даже и за морем одной веревочкой связано. Местные силы вылавливают коней на Проклятых горах и уводят их через границу, а потом гонят дальше бог весть куда. Днем прячут в перелесках; ночью идут сначала по шоссе, потом - над селами. Если кто их и увидит, притворится, что не видел - это самое благоразумное; конокрады ведь тоже оружие носят; если же кто-нибудь вздумает заявить на них властям, то получит в ответ уверения в том, что ему явились привидения! Неверие в привидения будет немедленно истолковано как неверие в бога, а следовательно, сочувствие коммунистам. Таким образом, потравы, произведенные конокрадами, приписываются нечистой силе, а понесенные убытки хозяевам не оплачиваются… И горе тому, кто попытается сломать раз навсегда установленные порядки! Обыватель мгновенно решит, что возмутитель покоя не только портит им всю обедню, но и угрожает самому их существованию. И его провозгласят вероотступником, обвинят во всех пороках, которыми страдают сами, забросают грязью и будут преследовать до тех пор, пока не скрутят в бараний рог…

- Ей-богу, они еще мне должны приплатить, - заметил я, - потому что я им, оказывается, нужен позарез.

- Черт рогатый, вот кто им нужен.

Теперь я понимаю, почему при нашем последнем свидании Нико так судорожно цеплялся за нас. Он многое знал из того, что рассказал мне Вукола, или по крайней мере догадывался об этом, но стеснялся сказать. Он надеялся, что мы его вызволим отсюда, но мы его оставили ни с чем. Бросили одного между двумя кругами ада - нижним и верхним. Внизу, в долине, - сущий ад, хоть он и населен людьми. Унаследовав этот ад от прошлого, люди неустанно и небезуспешно трудились над усовершенствованием всех его темных сторон. С малолетства обитая в этом аду, люди привыкли изворачиваться, выкручиваться, травить друг друга и подсиживать, полагая при этом, что именно такая атмосфера более всего соответствует природе человеческой. Может быть, так оно и есть. По сравнению с нижним вертепом Лелейская гора куда более приятное место - здесь, по крайней мере чистый воздух и нет людей, уже не считая того, что сюда не доходят слухи обо всем том, что творится у них внизу.

Тем временем Плотник успел передумать. То ли меня пожалел, то ли так уж сильно приглянулась ему овца, но только Вукола вдруг согласился принять ее в свою отару. Согласился подержать мою овцу, но не для себя, а для меня. Принять к себе приблудную овцу - все равно, что пчел в лесу найти, рассудил Вукола, ведь иначе она погибнет. Он, понятно, ее острижет, чтоб она не мучилась в шубе по этакой жарище, а шерсть отложит впрок. А если объявится ее настоящий хозяин и сообщит ее приметы или опознает свою овцу в загоне, Вукола скажет, что нашел ее…

- Скажи, что нашел ее у окопов, под Караульней. Знаешь, где шли бои?

- Еще бы не знать, когда там из пушек палили …

- Забрела, мол, туда, и все.

- Обижаться тут на меня не за что, здесь дело чистое.

- В нечистое дело я бы тебя впутывать не стал.

В честь заключенного соглашения мы закурили с ним еще по одной, и я поднялся, собираясь уходить. Вслед за мной неотступной тенью, семенящими шажками двинулась овца. Она резвилась и беззаботно подпрыгивала, пребывая в глупом овечьем убеждении, что именно такое-поведение должно мне нравиться больше всего. Но меня оно только раздражало - от того ли, что мне не хотелось с ней расстаться, или потому, что мне было жалко ее оставлять. Я схватил овцу за шкуру и приподнял над землей. Держу ее так, потряхивая, пусть немножко ногами подрыгает, пусть немножко помучается. А потом еще тряхнул как следует на прощание - не пора ли тебе образумиться! И чего это она во мне нашла такого? И чего это она прицепилась ко мне? Или не видит, что со мной ее погибель, ждет? Я еще не дошел до того, чтобы собирать коллекцию ангельских душ, священных животных или мамаш с детьми, и, кроме того, я не Красный Крест - мне и без них хватает горя, Я не испытываю потребности в чьем-нибудь обществе или, уж во всяком случае, в ее, так же как не испытываю потребности обзавестись вещественными доказательствами, уличающими меня в краже, или пригреть у своей груди заблудших и творить благодеяния на каждом шагу! Последнее благодеяние, которое я сделал в; жизни, - это то, что я не зарезал овцу, так пусть же она оставит меня в покое и не липнет ко мне как смола …