Леонид Бредихин

В те военные годы многие пацаны, оставшиеся за «мужиков» вместо ушедших на фронт старших братьев и отцов, потянулись к такому важному «атрибуту» взрослой жизни, как табак. Не миновала чаша сия и Лёню Бредихина. Он тогда учился в шестом классе, почти все знакомые мальчишки уже почти в открытую курили. Предложили как- то, по дороге домой, и Лёне самокрутку. Парнишка курнул-то всего раза два, но в тот же момент ударил в лицо резкий зимний ветер, так что лёгкие чуть было не разорвало наполнившим их крепким от махорки дымом. Чуть живой дошел до дома, мать сразу же встревожилась: «Что-то ты какой-то бледный, садись, поешь горячего!». Ну, какой там обед?! Мальчика полоскало весь вечер. С тех пор – на дух не переносит табака, даже и не пробовал никогда начинать. Так что, верно в народе говорят – не было бы счастья, да несчастье помогло…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ГОРЬКОЕ ОЗЕРО

Особое место в воспоминаниях Леонида Титовича о деревенском детстве занимает рассказ о гибели одноклассников – трагедия случилась 27 мая 1942 года. Тот случай впервые, наверное, заставил совсем ещё молодого человека задуматься о Боге и о существовании некой высшей Справедливости.

Леонид Титович вспоминает:

«В то время во многие семьи приходили с фронта похоронные сообщения. Это трагически тяжело, но понять можно. Идёт беспощадная война, а войны без жертв не бывают. А эти ребята – мои друзья – погибли за тысячи километров от войны.

Жили мы тогда в Сростах. После окончания шестого класса, в первый день летних каникул, я с друзьями Мишей Бехтером и Федей Климовым решили сходить на озеро. Сходить просто так, от нечего делать, так как купаться в мае у нас ещё рано.

Озеро Горькое – большое, глубокое, ширина его более 2-х километров и протяжённость до районного села Егорьевка около 20 километров. Расположено оно в

сосновом бору. От нашего села до озера – почти три километра. Пока мы идём по бору на озеро, я расскажу о своих друзьях.

С Мишей и Федей мы учились в одном классе, хотя возраст у нас был разный. Миша был на два года старше меня, а Федя на один год. В то время такое случалось часто, потому что в первый класс дети шли и семи лет, и восьми, и девяти. В сельской местности ещё не было чёткого порядка в системе образования: иные дети и до десяти лет сидели дома и не ходили в школу. Такое было до 1936 года, то есть до того, как мы пошли в первый класс.

Миша Бехтер – скромный 15 летний подросток, худощавого телосложения, но высокого роста, беловолосый, с голубыми глазами. Он рос в хорошей интеллигентной семье служащего. Отец его до войны работал в конторе лесхоза. Старшие братья были культурными, образованными людьми. Один из них хорошо играл на скрипке. Вообще, в то время деревенская жизнь была другой, не такой, что мы видим теперь.

В противоположность Мише, Федя Климов был крепким, упитанным четырнадцатилетним мальчиком. Полнолицый, с розовыми щеками, он физически был сильнее и Миши Бехтера, и меня. В войну, по причине плохого питания, мало кто из детей выглядел, как Федя.

Наверное, это объясняется тем, что его отец, Никита Климов, по прозвищу Бундей, работая заведующим складскими помещениями, а, попросту, колхозными амбарами, мягко говоря, пользовался своим положением. Амбары были полны зерна и других продуктов. У Бундея была так называемая бронь от армии, то есть, он входил в номенклатуру должностей, которые даже в войну освобождались от службы в армии.

Почему я полагаю, что Бундей пользовался? Только потому, что из трубы русской печи их дома очень часто исходил аромат свежевыпеченного, пышного пшеничного хлеба. Русская печь так устроена, что по запаху из трубы можно точно узнать, чем её владельцы питаются. Даже в конструкции печи сказывается открытость и простота русской души. Жаль, что теперь наше телевидение эту простоту преподносит, как простоватость. Но ведь там русских нет, откуда им знать.

А народ в войну сидел без хлеба, мы получали по карточкам 200 граммов на человека в день. Но я считаю, что наша семья питалась сравнительно неплохо. У нас была своя корова, а это и молоко, и масло, и сметана, и простокваша, и творог. Даже и мясо, так как ежегодно корова приносила по бычку, которого к зиме резали. Так что, несмотря на отсутствие в рационе хлеба, я на здоровье не жаловался и был нормальным подростком.