Лепестки Белладонны

– Отпусти меня, Джек Льюис! Я не хочу тебя любить! Я не могу больше! Отпусти! – Она не знала, что имела в виду, чтобы он отпустил ее физически или ушел из мыслей. Но бороться с его могучей хваткой оказалось бесполезно. Пришлось взять хитростью – Мира затихла, замолчала.

И когда Джек выпустил ее, отошел и сел на кресло, Мира не думала ни секунды: она резко выдохнула, подошла и всадила нож в Льюиса по самую рукоять. Джек молчал, не двигался и, кажется, не дышал. На мгновение Эльмире показалось, что она попала в цель. Убила его. Кошмар закончился. Он уйдет из ее жизни, выйдет из ее головы. Она свободна.

Не успело удовлетворение легким покалыванием пощекотать ее кожу, Джек нарушил тишину: хрипло рассмеялся. Он поднял руку, и Мира услышала, как рвется ткань хлопковой рубашки. Ее любовь, ее проклятье – живой. Живой! У Миры зазвенело в ушах. Сжимая до побелевших пальцев рукоятку, она вытащила лезвие: оно мягко, словно по теплому маслу, прошло сквозь обивку и теперь сверкало в свете тусклой лампы. Чистое, острое.

Эльмира встала и уронила нож на пол. Гладкий металл встретился с таким же гладким паркетом. Она чуть не убила Джека! Едва ли ее пугала тюрьма. Он уйдет и больше не вернется, а она… продолжит думать о нем – вот что страшно. Смерть не освобождает.

Мира натянула рукава кофты до пальцев и боязливо глянула на Джека: край его рубашки висел неаккуратным лоскутком, оголяя бок – виднелась загорелая кожа. Ребра. Она чуть не проткнула его ребра!

– Прости, я не хотела…

– Смелая девочка, – подал голос Джек. – Смелая в своей глупости. Я пытался быть терпеливым и понимающим, но ты невыносима. Прощай.

Он оглушающе хлопнул за собой дверью.

Теперь Мира точно знала, что осталась совсем одна.

Глава 21

Я словно на американских горках,

Надеюсь, ты не передумаешь.
Я не хочу тебя отпускать,
Я ни в чем еще не был так уверен.

© Shawn Mendes, 305

Ханс с детства знал: все, что достается легко, не ценится. Подражая отцу, он всего добивался сам: купил на карманные деньги машину-развалюху и часами ремонтировал ее, вместо того чтобы, как одноклассники, попросить «Феррари» на шестнадцать лет; приобрел на «Ибэй» [67] гитару и учился играть по видеоурокам на «Ютьюб», стирая в кровь подушечки пальцев. Ханс надеялся, отец начнет его уважать если не за выбор увлечений, то хотя бы за самостоятельность. Но Адалард Биттнер не поощрял странности младшего сына. Позже отец смирился – у него был нормальный сын, который мог (и хотел) возглавить бизнес. День, когда Линкольн вернулся со службы, стал подарком свыше. Теперь Ханс мог осуществить свои мечты: найти лейбл, познакомиться с менеджером, записать альбом. Ханс был уверен, что когда Франк Штольц поймет: денег Адаларда Биттнера ему не видать, то погонит Ханса прочь. В Нью-Йорке все высшее общество за глаза называло младшего Биттнера богатеньким бездельником. А менеджеру понравились его песни. Его творчество. Его душа. Он увидел в Хансе Биттнере потенциал.

Ханс с детства знал: все, что достается легко, не ценится. Познакомившись с Мирой, он понял: немка из тех, кто всегда получает желаемое. Она привыкла использовать людей, а значит, Хансу ни в коем случае нельзя позволить им воспользоваться. Иначе Мира выкинет его, когда он перестанет быть ей полезен, как Адалард Биттнер выкидывал партнеров по бизнесу – без сочувствия и сожалений.

Ханс впечатлился прямолинейностью Миры, и она поразила его утонченной красотой – в Верхнем Ист-Сайде его окружали девушки, одинаковые внешне и пустые внутри. Он хотел подружиться с Белладонной, но не собирался быть развлечением или способом вызвать ревность у американского боксера. Пока она в упор не замечала, что безразлична Джеку, для Ханса заинтересованность переросла в симпатию и даже чувства. Пришлось жонглировать образами хороший-плохой парень – в притворстве Ханс был мастером, он столько лет притворялся идеальным сыном. Добившись расположения Миры, впредь он собирался быть искренним.

Не хотел ее обидеть, не хотел расстроить. И все же знал, что поступил правильно – грубо, но показал, как Мира ему важна. Она поселилась в его мыслях и, вероятно, в сердце. Биттнер поклялся, что перестанет играть в игры. Только бы она осталась, только бы стала его.

Занятый записью альбома, Ханс спрятал мысли о Мире в глубины сознания, но вечером, когда остался один, поглаживая Дейзи по кудрявой холке, вновь думал, что переспать с Мирой – это не все, чего он хотел. Ему было мало. Он хотел ее всю и хотел, чтобы она ответила взаимностью.