Лепестки Белладонны

Утром он приехал в отель и уже несколько минут стоял у двери в номер Белладонны. Так некстати отец прислал сообщение, и теперь Ханс изумленно смотрел на дисплей мобильного. Адалард Биттнер даже звонки партнерам поручал секретарше! Почему Ханс решил, что отец сам написал ему сообщение? «Приезжай на Рождество. Хороший ход с выступлением на благотворительном вечере. Есть разговор о твоем хобби». Именно так отец называл дело всей жизни Ханса – хобби. Незначительное и изменчивое. Ханс собрался ответить что-то резкое или отправить номер в черный список, но вспомнил слова Миры о важности семьи. «Вы можете все исправить». Поэтому смахнул сообщение с дисплея и убрал телефон в карман джинсов. Он подумает об этом позже.

Ханс занес кулак над дверью, но застыл. Мира разговаривала на немецком, и ее голос звучал надрывно. Ханс едва разобрал слова:

– Тристан, я едва не убила Джека! Что на меня нашло? Будто пелена перед глазами. Понимаю, это не оправдание, но я была пьяна, а Джек меня разозлил. Он хотел найти тебя, Тристан. Будто ты носок в моей спальне! Представляешь? – Она помолчала – наверное, слушала ответ на том конце линии – и, сбиваясь, продолжила: – Ханс… – Биттнер вздрогнул, услышав свое имя. – Он мне нравится. Но Джек… Это предательство. Я столько лет твердила, что люблю Джека. Я верю, что могу любить только его.

– Молодой человек, вам помочь?

Ханс отпрянул от двери и посмотрел на женщину средних лет в дорогой шубе. Женщина подозрительно поморщилась, ее глаза блеснули за стеклами очков. Неверное движение Ханса, и дама поднимет шум на весь отель. «А казалось, европейцы, в отличие от американцев, не лезут в чужие дела», – подумал он и кивнул в сторону двери. Ответил на немецком:

– Жду свою девушку, – постучал. – Мира, я пришел!

Женщина фыркнула, пробормотала что-то в ответ, Ханс не разобрал. Он облегченно выдохнул, когда дама удалилась в сторону лифта. И вновь напрягся, когда дверь номера распахнулась.

На пороге стояла Эльмира в пижаме с единорогами. Длинные волосы, которые она вновь нарастила, растрепались. Ее бледное лицо покраснело, а в глазах мелькнуло множество эмоций: удивление, радость, обида, недоверие.

– Давно тут стоишь? – Мира скрестила руки на груди – в правой ладони она сжимала телефон, по которому ранее разговаривала с Тристаном.

– Я не хотел подслушивать, – вжав голову в мягкий воротник пальто, сказал Ханс. Он старался скрыть за виноватым тоном радость от встречи.

Мира хмыкнула:

– Тогда надо было уйти.

– Я хотел поговорить.

Ему нравилось, как мило дергался край чуть вздернутого носика, когда она злилась. Низенькая, хрупкая, но может и по лицу ударить. Ханс чуть повернулся, подставляя щеку – он заслужил. Но Мира не спешила бить. Серые глаза потемнели, напоминая грозовые тучи, и их цепкий взгляд делал Хансу больнее, чем возможный удар. Биттнер был готов на что угодно, только бы она вновь улыбнулась.

– Я собираюсь слепить снеговика, но не знаю, как его назвать. – Ханс сказал очередную глупость. Он не умел следить за речью, особенно рядом с симпатичной ему девушкой.

Белладонна смотрела на него, как на идиота, но все же улыбнулась – отлично, прогресс! – и зевнула. Она вторую ночь плохо спала? Мира прислонилась виском к дверному косяку и спросила:

– Где твой пирсинг? – и коснулась ладошкой своих губ.

– Обманка. – Ханс пожал плечами, засмотревшись на ее губы.

Поэтому не сразу обратил внимание на издевку в заданном вопросе:

– До сих пор притворяешься?

Если Мира выпускает коготки, значит, она не злится по-настоящему, и за нее вновь можно бороться. Пусть даже с ней самой.

– Не притворяюсь, – ответил воодушевленный тем, что его Снежная королева оттаяла. – С новым пирсингом я не смогу тебя поцеловать, – пояснил Ханс. Он замолк, нервно переступая с носков на пятки. Боялся, что переборщил и Мира захлопнет дверь перед его носом, но она фыркнула, скрывая смех. Тогда Биттнер осмелился продолжить: – Так вот, я собираюсь лепить снеговика. И хочу взять с собой Дейзи. Составишь нам компанию?

Мира колебалась. «Шагни в неизвестность. Туда, где я сделаю тебя счастливой. И себя, разумеется. Люди все же эгоисты», – просил взглядом.

– Мне надо к Франку, – неопределенно ответила она.

– Хорошо. Я и Дейзи будем в парке. – Незачем уточнять, в каком парке. Эльмира все поняла. Ее черты смягчились.

– Я приду, – кивнула она, и уголки ее губ дрогнули в неуверенной улыбке. Добавила чуть погодя: – Ради Дейзи.

Ханс рассмеялся. Ему не нужно читать ее мысли, чтобы понять – Мира лгала. Он видел ее залитые краской щеки, мягкость во взгляде. И свою надежду – та отражалась в ее огромных из-за плохого освещения зрачках. Он и она надеялись, что между ними все только начинается.

Прежде чем пойти к Франку, Мира хотела поговорить с Джеком.