Лепестки Белладонны

– Милая, – Франк провел ладонью по ее волосам, – я отношусь к тебе как отец. И забочусь. Мне хотелось отговорить тебя от клипа с Джеком Льюисом в главной роли. Я знал, что ничего не выйдет. Но ты упряма. Ты так упряма! И ты смотрела на Льюиса, будто он единственный человек в мире, способный вытащить тебя из образа «я бесчувственная сучка».

– Ты знал, что Джек разобьет мне сердце? – Слова кольнули Миру в солнечное сплетение.

– С первой минуты. И ты это знала, но не хотела верить. Ты держалась за свои иллюзии, ты жила ими – сколько? Я знаю тебя всего три года, но это продолжалось дольше, верно? Помогало тебе жить. – Мира неопределенно пожала плечами, и Франк добавил: – Я рад, что Джек Льюис оказался порядочным человеком. Он не воспользовался тобой, хотя мог. А теперь появился Ханс! – Штольц зазвучал громче, восторженнее: – Ханс – замечательный парень. Я-то в людях разбираюсь.

– Сейчас ты правда звучишь как мой отец. – Мира закатила глаза, усмехаясь над тем, как Франк покраснел. А на душе стало тепло, будто слова грели ее изнутри. – Папуля, могу я погулять с Хансом?

– Конечно, доченька, – передразнил Франк приторным голосом. – Постарайся сделать так, чтобы этот мальчик не убежал от тебя с криками.

– Не обещаю, – направляясь к двери, ответила Эльмира. И глазами сказала: «Спасибо».

Вместо кислотно-зеленого пуховика Мира надела черную куртку и пошла в парк. Для этого нужно было пройти через главную площадь, которая на праздники превратилась в рождественскую ярмарку. Мира рассматривала украшенные хвоей и елочными игрушками домики, а улыбчивые продавцы в шапках Санты предлагали гостям глинтвейн и какао, выпечку и сувениры. Миру на удивление не раздражали суетливые туристы, она улыбалась, слушая разговоры на разных языках, и подпевала рождественскому хору. Обогнув двадцатиметровую ель в центре площади и карусель с забавными лошадками, Мира свернула в парк.

И сразу нашла Ханса: он пытался спастись от ветра, приподняв воротник пальто. Эльмира подкралась со спины, пока он ворковал с Дейзи и не позволял собаке закопаться в снегу. Хихикнув, Мира собралась крепко обнять Ханса, но решила, что милости не ее стиль. Поэтому подскочила и прыгнула ему на спину, как обезьянка из джунглей.

– Ох! – Ханс подхватил Миру под колени, ничуть не растерявшись от внезапного нападения, и побежал к укрытой снегом поляне. Там он, по-дьявольски ухмыляясь, скинул драгоценную ношу в ближайший сугроб.

– Нет, пожалуйста, не-е-е-е-т! – Отчаянные вопли утонули в снегу.

Холод иголками заколол открытую шею и лицо, забрался в ботинки, промочил джинсы, вызывая изо рта Эльмиры поток ругательств. От ее гнева Ханса спасла Дейзи: собачка бросилась облизывать Миру, виляя хвостом.

– Предательница! Надо было покусать его!

Биттнер стоял неподалеку, сложившись пополам от смеха.

Мира злилась, но не могла прекратить улыбаться: это было в их стиле, подкалывать друг друга и бесить. В их стиле. Мира потрясла головой, прогоняя опасные мысли и стряхивая с волос снежинки. Закончив, вскинула руку, чтобы Ханс помог ей подняться, и когда он, по своей наивности, взял ее за руку… Ох, это была ошибка! Мира со всей силы потянула Ханса на себя. Как итог, он валялся в снегу, а Мира пыталась его закопать, закидывая наспех слепленными снежками.

Сорвав горло от смеха и вытряхнув из капюшона растаявший снег, Эльмира помогла Хансу отряхнуться, и они приступили к снеговику.

– Назовем его Рокфор! – провозгласила Мира. Забранные заколкой волосы не мешали ей лепить первый снежный шар, и она поняла, что совсем не скучает по каре. – Снеговика будут звать Рокфор!

– Как сыр? [68]

– Как нашего менеджера!

– Э-э-э… Не понял. – Ханс пытался одновременно кидать снежки Дейзи и лепить тело снеговика. – Франк любит сыр?

Мира засмеялась. Хлопнула в ладоши:

– Приступаем! Дейзи, помогай катать снежные шары!

Собака весело тявкнула.

– Ого, она подала голос.

– Наверное, ей интереснее общаться со мной, чем с тобой.

В ответ Ханс кинул в Миру пригоршню снега.

Спустя десять минут в парке стало на одного нелепого снеговика больше. Эльмира сложила руки на груди и внимательно осмотрела их творение. Рокфору, конечно, не хватало морковки в носу, а шарф Ханса смотрелся странным красным пятном, но в целом работа была проделана качественно. И весело! Живот опять болел от смеха. Она давно так ни с кем не смеялась. Только с Тристаном…

Воспоминания о лучшем друге – как мощный удар в живот. Чтобы переключиться, Мира задала Хансу волнующий вопрос:

– Почему у тебя не было отношений?

Ханс забрал свой шарф, отряхнул от снега и накинул на шею. Когда Мира возмущенно посмотрела, Биттнер с виноватым видом сказал:

– Рокфор, прости. А что до отношений… – Ханс задумчиво потер подбородок. – Я знал, что стану артистом и буду путешествовать по миру. Встречаться с музыкантом сложно, не каждая девушка на это решится. Я боялся, что через время нам придется расстаться.

– Ты боялся трудностей? Не верю. А теперь правду.