Лепестки Белладонны

Джек чуть склонил голову, и было в его взгляде что-то, что заставило Миру замолкнуть. Она протянула руки, и Льюис надел на них перчатки, закрепив липучки. От внезапной тяжести заболели запястья.

– И… что дальше? – Певица непонимающе уставилась на боксера.

Идея казалась ей дурацкой шуткой, но Джек выглядел серьезным и слегка взволнованным. Он откинул длинные волосы, засучил рукава кофты и подошел к боксерской груше.

– Мы тут всю ночь можем проторчать, – сказал Джек.

Мира не сомневалась – эту угрозу он выполнит. А она хотела съездить к Тристану. Поэтому пришлось встать со скамьи и подойти на середину зала. Черная прямоугольная груша с закругленными углами даже в подвешенном состоянии казалась Мире намного выше, чем она сама. И с этим ей нужно будет… сражаться?

– Я все еще не понимаю…

– Бей. Я буду держать, чтобы не было сильной отдачи. – Льюис крепко обхватил грушу ладонями и начал объяснять: – Правая нога идет с правой рукой. Синхронно. – Когда Мира последовала инструкции, Джек одобрительно кивнул: – Да, вот так.

Ладно, пусть она выглядит так же нелепо, как хомяк, поедающий банан, Эльмира замахнулась и стукнула. Груша оказалась словно куском булыжника. Мира не удержала равновесие и упала на маты.

– Мне больно, – прохныкала она. – Чертовы перчатки не помогают!

– Ты хотела этого, верно? – Джек помог ей подняться. – Ты хотела ощутить боль каждой клеточкой тела. Хватит испытывать боль вспышками, как и жалость. Хватит причинять себе вред и будто сдирать заживающую корочку. Ощути боль всем нутром. В каждой мышце. Бей эту грушу, пока хватит сил. Пока ты испытываешь то, чего испытывать не хочешь. Бей!

И она била: размашисто, плохо соблюдая технику. Била с яростью и обидой, которые годами лелеяла внутри себя. Глаза щипало от слез, смешанных с капающим со лба потом. Дыхание сбилось, тело изнывало от внезапной нагрузки. Но Мира больше не жаловалась. Она колошматила по груше, и скоро Джеку пришлось прикладывать усилия, чтобы держать инвентарь: Эльмира видела, как с каждым ее ударом Джек отходил на шаг или два назад. Она сильная! Адреналин замаскировал усталость, и Мира будто сама стала супергероем.

Душ казался подарком богов. Мира стояла под теплыми струями в ванной отеля и намыливала тело грейпфрутовым гелем. Спорт стал отличной заменой самоповреждению. Кроме того, после бокса Мира чувствовала не жалость к себе или страх, как скрыть порезы, а приятную усталость. Боль никуда не делась, но после занятия боксом показалась управляемой.

Переодевшись, Мира постучала к Джеку в номер:

– Я хочу поехать к Тристану. Поедешь со мной?

Льюис потянулся на кровати, скрыв за ладонью зевок.

– Прямо сейчас? – Он бросил взгляд на часы. – В час ночи?

– Угу, – ответила Мира, заказывая такси в приложении.

Джек включил лампу на тумбочке и спросил:

– Не хочешь отдохнуть? Я надеялся, после бокса ты сможешь поспать.

– Нет, я хочу поехать к Тристану.

Джек знал, что спорить бесполезно. И знал, что сейчас, вдали от менеджера и телохранителя, он ответственен за нее. Наверное, поэтому кивнул и направился в ванную. Через пять минут они оказались в такси, а еще через десять – у стен больницы.

Сонный охранник кивком их поприветствовал. Мира не хотела тревожить персонал, поэтому остановилась у огромного стекла. Тристан по-прежнему спал. «Он мертв. Его мозг умер», – вспомнила она.

– Могу оставить тебя… – начал Джек, но Мира его перебила:

– Я завидовала, Джек. Твоей жене, твоим детям. Они отняли тебя у нас. А потом у меня отняли Тристана. Возможно, за мои гнусные мысли. Карма. Судьба. Тристан вступился за меня, его избили. Семья, травмы, смерть – это то, на что человек не в силах повлиять. Он не выбирает, где родиться, не выбирает, где умереть… – Мира запнулась. – В случае с Тристаном – его выбор стал фатальным. А я чувствовала злость. Я не разрешала ему умирать.

– Но это не твой выбор, – мягко возразил Джек, – а его. Уйти.

Мира долго жила с мыслью, что ее вера на что-то влияет. Например, что Тристан слышит ее и хочет вернуться. И вот глубокой ночью, вздрагивая от сквозняка у его палаты, она впервые задумалась: может быть, он не хочет возвращаться? После стольких лет в состоянии между мирами он выбрал окончательно уйти. «Тристан бы никогда не оставил меня, если бы не был уверен, что я справлюсь», – мелькнула мысль.

– Уезжай, Джек, – сказала Мира. Ее голос отлетел от больничных стен приглушенным эхом. – Ты нужен семье. Они тебя ждут.

– До праздника еще день, я могу уехать завтра…

Мира коротко рассмеялась. Ни за что бы раньше не поверила, что попросит Джека Льюиса уехать. Уехать к семье!

– Незачем тебе здесь оставаться.

– Хорошо. – Джек кивнул. – Если что-то будет нужно, позвони мне, и я приду на помощь. Или, ну, – он замялся, – захочешь поболтать.

Эльмира согласилась и протянула ладонь. Но вместо рукопожатия он обнял ее за плечи. Предложение звучало дружеским покровительством, и Мира вдруг поняла, что не хочет искать в словах Джека романтичные намеки. Его искреннее желание помочь дарит намного больше тепла.