Лес Гримм

Несколько дней спустя я отвожу их к Близнецам, деревьям-стражам в лесу рядом с лугом, граничащим с Лощиной Гримм, где проводятся Дни Преданности.

На лугу никого нет. Золотистый свет утреннего солнца играет на полевых цветах, разбросанных среди сухой травы. У меня поднимается настроение при виде этих проблесков цвета и жизни. Это еще один признак того, что часть проклятия снимается.

Когда мы приближаемся к ясеням, которые отделяют Лес Гримм от Лощины Гримм, Фиора крепко сжимает руки своих детей, Хенни идет рука об руку с Золой, а Аксель поддерживает меня, когда я прихрамываю, моя спина и бедра пульсируют от острой боли. Я не могу дождаться, когда наконец опущусь на свою мягкую постель и пуховую подушку.

Фиора, Гензель и Гретель первыми добираются до ясеней. У Фиоры перехватывает дыхание, когда они втроем переступают черту. Как только они оказываются на окраине деревни, она падает на колени и плачет. Гензель и Гретель бегают по лугу, смеясь и гоняясь друг за другом.

Хенни и Зола ступают следом. Зола останавливается и что-то шепчет Хенни на ухо. Хенни оборачивает на нас и кивает сестре.

Зола сглатывает и медленно подходит к нам.

– Я знаю, что между нами все кончено, Аксель, и что ты глубоко переживаешь за Клару. Но мне все еще стыдно за то, сколько времени мне потребовалось, чтобы принять это. – Она опускает глаза и делает маленький шаг ко мне. – Я хочу попросить у тебя прощения.

Аксель качает головой и нежно кладет ладонь ей на плечо.

– Тебе не за что извиняться. Это моя вина, что я не признался раньше в своих чувствах.

На ее лице мелькает что-то похожее на улыбку.

– Вот почему я прошу прощения не у тебя. – Она глубоко вздыхает и встречается со мной взглядом. – Я прошу его у Клары.

Я слегка отступаю назад.

– Я… не понимаю.

Она прикусывает нижнюю губу и снимает с плеча рюкзак.

– Я нашла это около своей лощины. Не помню почему, но мне казалось это важным, поэтому я взяла его с собой. – Она протягивает мой ботинок. У меня перехватывает дыхание. Я рассматриваю потертую кожу, неровные люверсы, шнурки, все еще развязанные после того, как я нечаянно ослабила их на балу, каждый маленький изъян, указывающий на то, что это мой ботинок.

Я готова расплакаться. Это всего лишь ботинок. Самый обычный. Ботинок на танкетке.

Самый красивый ботинок на свете.

– Я довольно скоро поняла, кому он принадлежал, но… – Зола замолкает, ее прекрасные глаза лани снова опускаются к земле. – Как я уже сказала, мне стыдно за то, сколько времени мне потребовалось, чтобы принять вас обоих.

Я обнимаю ее, чуть не плача.

– Спасибо тебе, – выдавливаю я из себя. Я ни в чем не упрекаю ее. Я пробыла в этом лесу всего несколько недель. Она прожила там целый год и попала в круговорот горя. – Я просто рада, что твой яд не убил меня.

– Не испытывай удачу, – смеется она. – Я взяла с собой мышьяк.

Пока мы разговариваем, Аксель открывает свой рюкзак. Он достает мой правый ботинок. Я не смогла с ним расстаться, хотя его невозможно носить без второго. Я снимаю льняную повязку, а когда пытаюсь надеть левый ботинок, Аксель опускается на одно колено и спрашивает:

– Позволишь?

Тепло поднимается из моей груди и разливается по щекам. Я застенчиво киваю.

Я ощущаю теплоту и нежность его руки, когда он поднимает мою ногу и надевает ботинок. Я чувствую легкую слабость в коленях, когда его глаза цвета морской волны поднимаются и ловят мой взгляд. Он действительно прекрасный принц.

Зола переводит взгляд с меня на него и искренне улыбается, прежде чем вернуться к Хенни. Они вместе пересекают черту.

Оставшись наедине, Аксель хватает меня за полы накидки и притягивает к себе.

– Каково это – носить не один, а два ботинка?

Я запрокидываю голову и мечтательно вздыхаю.

– Это самое лучшее «долго и счастливо». Во всяком случае, для моих ног.

– А для остальной тебя?

– Я просто благодарна, что у меня есть будущее, о котором можно задуматься, не говоря уже о том, чтобы жить долго и счастливо. Это может подождать. Сейчас я довольна тем, что дышу.

– Не говоря уже о том, что я в безумном восторге от твоих чувств ко мне.

Я пожимаю плечами, изображая безразличие.

– Это само собой разумеющееся.

– А что, если я хочу, чтобы ты сказала это. – Он наклоняет голову ближе.

Я ухмыляюсь и закатываю глаза.

– Ты в безумном восторге от своих чувств ко мне.

– Я не так сказал. – Его губы касаются моих.

– Нет?

Он слегка качает головой, его губы скользят по моим губам.

По мне проносится покалывание, от которого каждый дюйм моей кожи покрывается мурашками. Я закрываю глаза и подставляю губы для его поцелуя.

Хенни раздраженно вздыхает.

– Когда вы там перейдете черту? Я хочу вернуться домой и не беспокоиться о том, что лес съест вас заживо, потому что вы не можете перестать целоваться. Не стоит искушать судьбу.

Аксель улыбается мне в губы и целует глубже.

Я отдаюсь настоящему моменту, поцелую, времени, которым я могу, не торопясь, наслаждаться, жизни, которую я могу прожить без ограничений, и бесконечному множеству возможностей.

В конце концов, что такое судьба, если не поддаваться искушению?

Эпилог После леса