Лес Гримм

Все мы несколько мгновений неуверенно смотрим друг на друга. Я, например, не решаюсь довериться им, все еще не уверенная, что они больше не причинят нам вреда. Но напряжение спадает, когда Зола наконец отрывает взгляд от Акселя, который крепко держит меня за руку, и смотрит на свою сестру.

– Хенни! – Зола расплывается в широкой улыбке и бросается к ней, обнимая за шею.

На щеках Хенни появляется красивый румянец.

– Ты помнишь меня?

– Яснее, чем когда-либо. – Зола крепко сжимает ее в объятиях. – Признаю, что некоторые вещи все еще немного расплывчаты. Все, что произошло за последний год на самом деле. Я не знаю, действительно ли вы приходили в мою лощину, или это была просто еще одна из моих фантазий.

«Ты хотела сказать, фантазий, где ты травила и убивала людей?» Я поджимаю губы, сдерживаясь, чтобы не высказать свои мысли вслух. Это неуместный сарказм, когда Зола больше не выглядит смертельно мстительной и невменяемой брошенной невестой.

Хенни отстраняется и внимательно изучает сестру: чистое лицо, причесанные волосы и ясные глаза Золы – и, кажется, приходит к тому же выводу. Зола снова стала собой.

– Да, я была там. – Губы Хенни расплываются в лучезарной улыбке. – Мы все. – Она кивает в нашу с Акселем сторону. – Мы хотели отвести тебя домой, но… – Ее улыбка гаснет.

Зола хмурится, когда Хенни замолкает, словно пытается вспомнить, что же ее сестра упускает в этой истории.

– Надеюсь, я не добавила вам трудностей. Не думаю, что в последнее время я была самой собой. Лес сделал что-то с моим разумом и… – Она замолкает, опускает ресницы и поворачивается к Фиоре: – Фиора говорит, что с ней случилось то же самое.

Фиора застенчиво встречается с нами взглядом.

– Это так. А у меня лес изменил что-то не только в голове. Мои волосы, они… – Она осторожно приглаживает прядь и тяжело вздыхает. – Я не знаю, с чего начать.

– Все хорошо. Мы понимаем, – говорю я. – Мы видели твои волосы.

– Да? – Она наклоняет голову. – Значит, мы встречались? – Она осматривает нас троих.

– Можно и так сказать. – Хенни сглатывает.

– Встреча прошла просто на высоте, – шутливо добавляет Аксель, – хотя в башне было душновато.

Я усмехаюсь и слегка толкаю его.

– Как вы нашли друг друга? – спрашивает Хенни Фиору и Золу.

– Мы пошли вдоль реки, – отвечает Зола, ее голос обретает естественную воздушность. – Не знаю, поняли вы это или нет, но вода в лесу движется не так, как деревья. Когда я снова пришла в себя, я пошла вдоль этой реки, и она привела меня к Фиоре, хотя скорее ее дети нашли меня первыми.

Я смотрю на Фиору широко раскрытыми глазами.

– Подожди, у тебя есть дети?

Она делает глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Да. Хотя вы не встречались с ними в Лощине Гримм. Я… родила их, не будучи замужем. – Краска заливает ее щеки. – Я старалась держать их в секрете как можно дольше, но после того, как им исполнилось три года, прятать их стало невозможно. Они научились отпирать двери и задвижки на окнах. Они выскальзывали на улицу, и я едва успевала их поймать, прежде чем их обнаружили бы проходящие мимо жители деревни.

Бедная Фиора. Она всегда жила затворницей в Лощине Гримм, как и ее отец, и боялась привлечь к себе внимание. Должно быть, ей было невыносимо тяжело скрывать скандальное положение незамужней женщины с детьми.

– Значит, ты привела детей в лес, чтобы вырастить их здесь, после того как им исполнилось три? – мягко спрашиваю я.

– Да. – Фиора смущенно заправляет прядь волос за ухо. – Сейчас им шесть. Трудно поверить, что прошло столько времени. Как и сказала Зола, наши воспоминания за время, проведенное в этом лесу, нечеткие.

Наверное, так будет лучше. Если бы моя мама была жива, я бы не хотела, чтобы она вспоминала, кем она стала здесь… и кто пострадал от ее рук.

– Что ж, мы были бы рады познакомится с ними. – Я улыбаюсь, кивком головы указывая на двух детей, играющих на берегу реки.

Ее взгляд смягчается.

– Конечно. – Она раскрывает объятия, чтобы поманить к себе мальчика и девочку. – Гензель, Гретель, подойдите и поздоровайтесь.

Они оба поворачиваются и подозрительно смотрят на нас. Аксель напрягается. Я с трудом закрываю разинутый рот. У близнецов такие же совершенно белые волосы с тонкой красной прядью, как у пары близнецов постарше, которых мы встретили под гигантской сосной. Они носят ту же одежду, которая теперь сидит гораздо лучше, но…

– Они… они…

– Маленькие? – помогает Зола. Я киваю, лишенная дара речи. Этим Гензелю и Гретель на вид около шести лет, как и сказала Фиора, но они и близко не подошли к подростковому возрасту других Гензеля и Гретель.

– Поверь мне, я тоже была удивлена, – говорит Зола. – Я наблюдала, как они медленно уменьшались в размерах, пока шли со мной. Но Фиора уверяет меня, что они никогда не должны были быть старше и эмм… крупнее, чем выглядят сейчас.

– Должно быть, они выросли, как и мои волосы, – добавляет Фиора, когда дети наконец подбегают к ней и прячутся за ее юбками, с любопытством разглядывая нас. – Хотя я ничего не понимаю.

Но ко мне, кажется, приходит осознание.