Лес Гримм

На этот раз я не спорю о том, что по праву принадлежит ее сестре. Я снимаю фату с того места, где она была натянута между садовыми стенами, и набрасываю ее на плечи Хенни.

Мы отскакиваем от падающих камней и рушащихся стен, выбегая из сада замка. Мы мчимся через башню замка, во внутренний двор, через каменную арку к подъемному мосту и по шатким доскам в безопасное место, в лес на другой стороне.

Бабушка бежит следом за нами. В ту секунду, когда она пересекает подъемный мост, он падает в пустой ров, а вместе с ним рушится и остальная часть замка. Огромное облако пыли и пепла поднимается вверх от масштабных разрушений. Моя мать погребена под всем этим. Я оцепенело смотрю на разрушенную башню и прерывисто выдыхаю. Я пытаюсь смириться с тем, что это место ее последнего упокоения.

Мои друзья стоят рядом со мной, обняв друг друга. Я чувствую, что они тоже пытаются осознать тяжесть всего, что произошло… и того, что, возможно, будет дальше.

– Что все это значит? – Мой голос звучит тихо и странно после какофонии падения замка. – Проклятье снято?

Аксель прикусывает губу.

– Что ж, есть один способ узнать это. – Он осторожно снимает шарф и бросает его на землю. Как только ткань падает на траву, корни деревьев вырываются и тянутся к Акселю. Он поспешно хватает шарф и снова завязывает его. Корни останавливаются и уходят под землю.

– Думаю, мы можем с уверенностью сказать «нет».

Но я не уверена.

Как и Хенни.

– Возможно, часть проклятия спала, – говорит она, плотнее закутываясь в фату Золы.

Аксель обхватывает мой мизинец своим, затем переплетает остальные пальцы.

– По крайней мере, оно спало с твоей мамы, Клара. В конце она снова стала Розамунд.

– Да, ma chère. – Бабушка прижимается ближе, на удивление любящий жест для того, кто никогда не предлагает своих объятий по доброй воле. – Теперь ее душа обрела покой.

Хенни с удивлением смотрит на бабушку.

– Я же не единственная, кто слышит голос волчицы? Я думала, что я снова сплю в замке.

– Эта волчица – моя бабушка, – улыбаюсь я. – Она анивоянт, провидец, который может превращаться в волка.

Хенни с трудом сглатывает, как будто это открытие никак не помогло ей принять реальность говорящего животного.

– Конечно.

Взгляд бабушки устремляется на деревья. Погребенные мертвецы окружают нас, их искаженные ужасом лица застыли на коре.

– Вы трое пробыли в лесу достаточно долго, – говорит она нам. – Пришла пора вернуться домой, пока красный колокольчик все еще защищает вас.

Я снова перевожу взгляд на Хенни. Уходить отсюда будет для нее тяжелее всего.

– Если ты хочешь вернуться за Золой, я пойду с тобой.

– Как и я, – добавляет Аксель.

Хенни делает глубокий вдох и зарывается носом в складки фаты Золы.

– Нет, твоя бабушка права. Мы пока не знаем, как спасти Золу. Но мы вернемся за ней. – Она поднимает голову и расправляет плечи. – Кроме того, теперь у нас есть Sortes Fortunae, а мне скоро шестнадцать. Я загадаю свое желание. Я найду способ… – Она резко замолкает. – Что ж, я не могу сказать вам, что я пожелаю. Но это должно помочь.

– Просто убедись, что это то, чего действительно желает твое сердце, – говорю я, вспоминая свой собственный опыт с Книгой Судеб.

Хенни торжественно кивает.

– Хорошо.

Несмотря на все наши надежды на будущее, я не могу не обратить свой взор на руины замка. Там произошло так много событий, так много смертей. Моя мама убила меня… Я убила ее… А также спасла ее… а Аксель спас меня. Полагаю, что по этой причине это также место, где все начиналось.

Слишком многое нужно осознать в этот момент, слишком во многое сложно поверить. Так же трудно отпустить это. Я не верю, что когда-нибудь смогу, да и не хотела бы. Моя история навсегда будет связана с моей матерью, так же как и с Акселем. Клыкастое Существо и Пронзенные Лебеди всегда будут моими картами. Я буду использовать их в своей жизни, чтобы встретить лицом к лицу все, что уготовила мне изменившаяся судьба.

Полночный Лес также останется частью меня. Когда я выйду из леса, я не забуду тот след, который он оставил. Этот лес у меня в крови. Я чувствую это так же отчетливо, как и то, что во мне течет кровь бабушки и мамы, Марлен и Розамунд Турн.

«Я наберусь смелости, даю я обещание маме. Я буду жить бесстрашно».

– В полумиле к востоку отсюда есть ручей. – Бабушка указывает мордой в том направлении. – День идите вдоль этого ручья, пока не дойдете до реки Бремен. Затем несколько дней идите против течения, пока не доберетесь до Снежки. К югу от этого места течет ручей. Следуйте по нему в течение двух дней, пока не дойдете до развилки, а затем перестаньте следовать течению. Пройдите две мили прямо на юг, и вы доберетесь до Близнецов.

Я думаю о двух высоких деревьях, которые охраняют тропинку, ведущую с луга в Лощине Гримм в чащу леса.

– Так вы вернетесь домой, – добавляет бабушка, и ее голос становится хриплым и слабым.

Мое сердце замирает, когда я замечаю, как страшная усталость наваливается на нее и лишает ее некогда гордой осанки.

– Ты не пойдешь с нами?