Лес Гримм

– Это очень смело, – говорю я, но поджимаю губы, чтобы не добавить: «и глупо». Я не хочу расстраивать Хенни, когда она наконец повеселела. – Откуда ты знала, что найдешь нас до того, как они завянут?

– А это имеет значение? Не похоже, что колокольчик, которым покрасили твою накидку, все еще цветет.

В ее словах есть смысл. Правда в том, что я почти ничего не знаю о магии красного колокольчика, о том, что требуется для обеспечения защиты, как долго длится эта защита и почему он вообще защищает. Почему он такой особенный для леса? Тем не менее носить колокольчик, который окрасил ткань, кажется более безопасным, чем носить его в кармане, где он может превратиться в пыль.

– Кроме того, вы не так уж далеко ушли, – добавляет Хенни. – Утром твоя бабушка показала мне записку, и когда она поняла, что я не пошла с тобой, она проверила дом Акселя. Там мы нашли еще одну записку. Я поняла, что ночью вы не могли уйти далеко. А еще Аксель оставляет глубокие следы. Так было всегда. – Она ухмыляется. – Всякий раз, когда они с Золой тайком пробирались…

– Твои родители видели мою записку? – перебивает ее Аксель. Его плечи напряжены.

Хенни на мгновение замолкает.

– Угу.

Он внимательно смотрит на нее.

– И они не расстроились?

– Ни в малейшей степени. Они воодушевлены. Я рассказала им о красной накидке Клары и что с ней ты будешь в безопасности, хотя я точно не знаю почему. Может, вам нужно было взяться за руки или…

– Мы не держались за руки, – выпаливаю я. Мои щеки заливает румянец. Я очень надеюсь, что она не сказала им, что нам с Акселем, возможно, придется делать это на протяжении всего путешествия. Миссис Данцер всегда была немного обеспокоена нашей близкой дружбой с Акселем.

– В этом не было нужды, – добавляет он, помахивая концом шарфа. – Клара сделала для меня вот это.

Хенни приглядывается к нему повнимательнее.

– О, понятно. Что ж, умно отрезать его от своей накидки, Клара.

Это не кажется особенно умным, но от комплимента у меня все равно немного теплеет в груди. У Хенни есть дар заставлять других людей чувствовать себя особенными.

По правде говоря, я боялась, что она может стать обузой в этом путешествии. В моем гадании бабушка не вытащила гирлянду из маргариток, которая символизирует дружбу и сестринство. Означает ли это, что Хенни не может предложить ничего существенного для моих поисков, как Аксель и Зола в роли Пронзенных Лебедей?

Как бы я ни любила Хенни, неужели она будет только мешать?

– Я и тебе сделаю шарф. Утром. – Я выдавливаю улыбку и пытаюсь отмахнуть сомнения. Мне нужно принять, что Хенни идет с нами. Я не могу тратить время впустую, учитывая прогресс, которого мы достигли в нашем путешествии, провожая ее домой. И я бы не отпустила ее одну. – Но пока не потеряй цветы.

Она убирает красный колокольчик обратно в карман.

– Что, если ты сделаешь мне платок? Я взяла набор для шитья.

– Ты взяла набор для шитья? – я поднимаю бровь.

– Только иглу, нитку и маленькие ножницы. Никогда не знаешь, когда у тебя порвется юбка или понадобится заштопать носки.

Я разражаюсь смехом и обнимаю ее. Только Хенни пришло бы в голову взять с собой в Лес Гримм набор для шитья.

– Конечно, я сошью тебе платок.

Мы готовимся ко сну и вешаем рюкзаки на ближайших ветках, затем ложимся рядышком. Я устраиваюсь между своими друзьями. При легком натяжении сетки Аксель и Хенни наваливаются на меня, но я не против. Их прикосновения успокаивают, и наши тела согревают друг друга. Может, даже хорошо, что Хенни здесь. На данный момент втроем мы чувствуем себя в большей безопасности, чем вдвоем.

Никто из нас сразу не засыпает. Если нервы у моих друзей такие же, как у меня, то они все еще не успокоились после нашей гонки с волчицей.

– Как ты думаешь, нам стоит связать запястья и лодыжки? – спрашивает Аксель, напоминая мне о моем утреннем предложении.

Я на мгновение задумываюсь, не в восторге от того, что нас снова разлучат.

– Думаю, наверху ничего не произойдет. А если мы сможем спуститься с дерева во сне, то нам стоит покинуть лес и присоединиться к труппе акробатов.

Его хриплый смех согревает мне макушку.

– Как будто ты выйдешь из леса без того, за чем пришла.

На моих губах появляется улыбка. Звучит так, что мое упрямство кажется достойным восхищения. Бабушка никогда не воспринимала это с такой точки зрения. Всякий раз, когда она заставала меня за изучением карты или за тем, как я бросала тоскующий взгляд на лес, она упрекала меня за то, что я напрасно трачу время. Однако я чувствовала страх за ее словами, ее беспокойство о том, что я встречу судьбу, которую она предсказала, в этом месте.

Но я встречу ее. Аксель прав. Я никогда не выйду из леса. После того как я найду маму и Sortes Fortunae, этот лес станет моим концом. Моя неминуемая смерть необходима, это часть того, чего требует судьба, чтобы сохранить равновесие.