Лес Гримм

Туннель расширяется. Мои ботинки в пасти волчицы. Я пытаюсь лягнуть ее, но не могу вытащить ногу. Поворачиваюсь, чтобы ударить ее по морде, но туннель резко сужается. Я снова падаю на спину.

«Побереги силы, Клара». Скоро туннель откроет путь в самое сердце логова. У меня будет возможность как следует подраться – или быстро умереть.

Я не знаю, как долго волчица тащит меня. Время сливается с бешеным сердцебиением и безудержной душевной болью. Что, если я больше никогда не увижу маму? Или Хенни с Акселем?

Что было бы, если бы я позволила ему поцеловать меня под платаном?

Наконец туннель открывается, но не в закрытое логово. Здесь есть свет, хотя он и скрыт густыми зарослями елей и сосен. Мы находимся на поверхности, в лесной лощине. Воздух прохладный и влажный, по краям травянистых склонов растут грибы в красную крапинку. Должно быть, мы недалеко от воды.

Что-то просвистело рядом со мной. Копье. Волчица отпускает мои лодыжки и отскакивает. Я резко поднимаюсь на ноги. Волчица снова бросается на меня. Из тени вылетает еще одно копье. Волчица пригибается, и копье пролетает мимо нее.

– Ты пришла, чтобы присоединиться к моему зверинцу? – раздается пронзительный голос. Женщина немного выходит из тени. Но я все еще не могу разглядеть ее лицо. В ее руках еще одно копье, сделанное из палки и чего-то похожего на вырезанную кость. – Мне бы не помешал еще один друг.

Я не понимаю, говорит она со мной или волчицей, поэтому молчу.

– Последний шанс. – Женщина целится в волчицу.

Волчица рычит и выпрямляется во весь рост.

Женщина не отступает. Ее тонкие пальцы сжимают древко копья. Она бросает копье быстро и яростно. Каким-то образом волчица оказывается быстрее. Она отскакивает в сторону и убегает из лощины. Женщина мчится за ней, оставляя меня одну.

Несколько мгновений я остаюсь в напряжении, ожидая, что волчица выскочит из темных зарослей и вернется за мной, но ни одно из деревьев не шелохнулось.

Я с облегчением выдыхаю, хотя внутри меня тревога еще не утихла. Кто эта женщина? Точно не мама. Я лишь мельком увидела ее, но этого было достаточно, чтобы почувствовать разницу. У мамы необузданный дух, который проявляется в каждом движении. Эта женщина была более утонченной и грациозной. Это заметно даже в том, как она бросилась в погоню.

Я пытаюсь понять, кто из Потерянных это мог быть. Ивана Хирш или, может, Марлис Глаторн? Я переминаюсь с ноги на ногу, ожидая ее возвращения. Она же вернется… верно? Мне кажется, она будет рада встретить еще одну душу в этом лесу.

В лесу по-прежнему тихо, только легкий ветерок шелестит в ветвях и дикой траве лощины.

Мое беспокойство усиливается, словно часы заведены слишком туго. Если женщина не вернется, что я буду делать? Как я найду Акселя и Хенни? Нора, через которую меня протащил волчица, закрыта с другой стороны.

Я протягиваю руку, чтобы завязать накидку, она стала чем-то вроде щита, но мои руки ее не находят. Я вспоминаю, что потеряла накидку. Я так и не завязала ее, как мне советовал Аксель.

Я обхватываю себя руками, чувствуя себя голой. Прохаживаюсь по лощине, потирая ноющий позвоночник и вытягивая шею, чтобы разглядеть какой-нибудь выход, который выведет меня к друзьям: протоптанную тропинку, ручей, даже оленью тропу, – но ничего не вижу в окружающих зарослях. «Посчитаю до тысячи, – решаю я. – А после рискну пойти одна».

Когда я дохожу до семидесяти девяноста трех, уголком глаза я замечаю какое-то движение. Я медленно поворачиваюсь, мысленно готовясь к худшему. Но из-за деревьев не мелькает серый мех. Это не волчица. И не женщина. Пробегающий человек слишком низкого роста.

Это не может быть ребенок. Дети не были Потерянными. Лес Гримм проявил милосердие и избавил их от этой участи. Всем Потерянным было от шестнадцати лет. Достаточно взрослые, чтобы попросить у Книги Судеб исполнить их желание, если это все еще возможно.

Я крадусь вперед.

– Привет?

Маленький человек останавливается и прячется за сосной.

– Мы знакомы? – Я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы подойти поближе. – Я Клара Турн из Лощины Гримм.

В ответ лишь молчание. Может, это не человек, а животное… необычно большой заяц. Я уже собираюсь отвернуться и оставить бедное создание в покое, когда наконец раздается тихий голосок:

– Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомцами.

Я сдерживаю вздох. Это действительно ребенок. Судя по тенору, мальчик. Я делаю шаг к нему.

– В Лощине Гримм нет незнакомцев.

– Мы не в деревне.

– Но ты явно оттуда. – Другие горные деревни находятся слишком далеко.

Из-за сосны выглядывает голова, покрытая копной блестящих каштановых кудрей. На меня смотрят два больших карих глаза. Насколько я могу судить, он прекрасен, как сказочный ребенок из книги детских рассказов бабушки.

Я уже в десяти футах от него, но все еще пытаюсь разглядеть его как следует. Его фигура расплывается в тусклом дневном свете. Судя по росту, ему лет семь или восемь. Я не могу припомнить, чтобы когда-либо видела его в Лощине Гримм, хотя что-то в нем мне кажется знакомым.