Лес Гримм

– Аксель. – Его имя вырывается из меня шепотом, который я не хотела произносить. Я ничего не могу с собой поделать. Я дрожу, тоскую. Что-то, что я держала в себе спящим, теперь пробудилось, буря эмоций и ощущений, которых я не понимаю. Единственная правда в том, что я хочу большего.

Он проводит пальцем по моей щеке. Он наклоняет голову к моим губам. Его губы близко… так близко, что я чувствую, как его дыхание обдувает мое лицо.

Краем глаза я замечаю красную вспышку. Это не моя накидка и не его шарф. Какое-то ужасное чувство внутри меня манит обернуться, чтобы полностью охватить это взглядом.

Я поддаюсь почти осязаемому влечению. Оно сильнее, чем даже мое желание к Акселя.

Я поворачиваюсь. Смотрю. То, что я вижу, обрушивается на меня сильнее горной лавины.

Фата. Запутавшаяся в древесных ветвях платана над головой. Фата из тонкого красного муслина.

Свадебная фата.

Фата Золы.

Глава 16

– Что случилось? – спрашивает Аксель. Когда я не могу выдавить ни слова, он поворачивается и смотрит, на что я уставилась. Каждый мускул его тела становится твердым, как мрамор. Он соскальзывает с меня, и я тут же сажусь, оставляя между нами шесть дюймов свободного пространства.

Зола.

Красивая и грациозная Зола. Настоящая любовь Акселя. Нареченная невеста Акселя.

Ее не существовало, когда его губы касались моих глаз, а палец гладил щеку. Но теперь она повсюду. В этом дереве, в каждом дереве, в каждой травинке и бутоне. Она этот самый лес для Акселя. Он пришел сюда ради нее. Как я могла забыть об этом, даже на мгновение?

– Что вы здесь делаете? – Я вздрагиваю от голоса Хенни. Для нее весь этот лес тоже Зола.

– Мы… – У меня пропадает голос. Хенни смотрит на меня и словно не узнает. У нее в руках наши рюкзаки, словно мы с Акселем убежали без нее. – Мы упали.

Я упала. Я только что хотела Акселя. Я хотела его больше всего на свете. Но в голове у меня сумбур, а кровь кипит. Как я могла хотеть его больше, чем то, ради чего я сюда пришла?

Для меня этот лес – моя мама. Именно ее я должна спасти. Я прожила так долго, только чтобы она смогла прожить еще дольше.

– Мы нашли фату Золы. – Аксель встает, он напряжен, как солдат. – То есть Клара нашла ее.

Хенни замерла. Не удивилась. Ничего не сказала. Мы давние подруги, но сейчас я не могу понять ее реакцию. Я не знаю, поражена ли она, зла, разбита или же, наоборот, безучастна. Она видела, как мы с Акселем чуть не поцеловались? Или ее беспокоит что-то еще? Она обеспокоена, что с Золой произошло что-то ужасное?

– Я достану фату, – говорю я. Я вскакиваю на ноги, отхожу подальше от Акселя. – Ты сможешь отдать ее Золе, как только мы найдем ее.

Выражение лица Хенни остается бесстрастным.

Я поворачиваюсь к стволу платана в поисках сучка или низкой ветки, за которые можно было бы ухватиться и начать карабкаться. В завитках и линиях коры на меня смотрит пара обвиняющих глаз. Я подпрыгиваю с резким вздохом.

– Клара? – Аксель резко сокращает между нами дистанцию.

Я скрываю свою реакцию, делая вид, что у меня просто заболела спина.

– Все хорошо.

«Нет, я не схожу с ума».

– Я могу приподнять тебя, – предлагает он. Он подходит еще ближе. Его шаги осторожные, голос неуверенный.

– Я справлюсь.

– Тебе стоит хотя бы… – Я вздрагиваю, когда он касается моего плеча, – затянуть завязки накидки. – Он убирает руку. – Иначе она спадет.

Я не стала это делать. Вместо этого я забираюсь на дерево как можно скорее. Для меня невыносима близость Акселя. Даже воздух пропитан им, заряжен молниеносной энергией, от которой волосы встают дыбом у меня на руках.

Красная фата на четвертом ярусе ветвей на дереве. Она висит на двух распускающихся побегах крепкой ветки, как простыня, удерживаемая прищепками. Платан словно издевается надо мной, выставляя напоказ откровенное напоминание о девушке, которую любит Аксель.

«И я рада, что он это делает», – напоминаю я себе. Если я хочу стать Вершителем Судеб, мне нужно, чтобы Пронзенные Лебеди воссоединились, потому что в противном случае все это путешествие не имеет никакого смысла.

Я хватаю фату и срываю ее с ветки. Красный муслин прохладный на ощупь, но мне тяжело держать его в руке, он кажется обжигающе горячим.

Я спускаюсь так же быстро, как залезла наверх, и протягиваю Хенни фату в знак примирения, хотя и не могу точно сказать, почему чувствую необходимость загладить свою вину.

При моем приближении она отшатывается, но, когда наконец смотрит на фату, ее плечи расправляются. По ее телу пробегает легкая дрожь, но затем она сжимает челюсти. Она бросает мой рюкзак на землю.

– Ты можешь понести фату.

Это последнее, что мне хочется делать, но я поджимаю губы и киваю. Я опускаюсь на колени и засовываю фату в рюкзак, затем, опустив глаза, поправляю лямки.

– Пройдемся? – спрашиваю я. Последние дни мы только и делаем, что идем, но, может быть, если Хенни останется со мной наедине, она объяснит мне, почему…

– Клара, не двигайся! – шепчет она. Я резко открываю глаза. Что могло произойти так внезапно? Хенни дрожит, ее лицо стало пепельно-серым. Ее взгляд устремлен на что-то позади меня.