Леса хватит на всех

Она метнулась в сторону, за колонну, ища глазами сильвана. И — успела увидеть, как Умар, согнувшись, водит перед собой длинным ножом, держа на дистанции ещё двух типов в капюшонах, а третий, подобравшись сзади, заносит для удара — тяжёлый, добротно сделанный из тёмной древесины дуба, как и вся мебель в заведении дяди Саркиса…

— Берегись! — запоздало крикнула она, но табурет уже раскололся с громким треском о голову сильвана. Или это трещал его череп?

Двое противников Умара повернулись на её крик — в ладонях у них блеснули длинные волнистые лезвия. Нож сам собой прыгнул ей в ладонь из кармана джинсов, звонко щёлкнуло вылетевшее из ручки лезвие. Краем глаза она увидела серое лицо дяди Саркиса — армянин, глядя перед собой, пятился в подсобку. Один из типов что-то хрипло каркнул, указывая клинком на неё, и все трое пошли на Франу, намереваясь прижать её к стойке буфета, и…

Что это будет за «и..» — Франа выяснять не стала. Она подхватила со стойки литровую бутыль рома «Баккарди» и швырнула в голову правому противнику. Тот отпрянул, уклоняясь, бутылка с фонтаном брызг и осколков разлетелась о колонну за его спиной, и это подарило итальянке спасительные полсекунды. Она прыгнула в открывшийся между двумя врагами промежуток, на бегу перескочила через ещё одно тело — этот лежал лицом вверх, и кровь фонтанировала из перехваченного от уха до уха горла, пулей вылетела в распахнутые настежь двери павильона, и только тогда позволила себе обернуться.

Лучше бы она этого не делала! Трое преследователей никуда не делись — оскальзываясь в лужах разлитого вина, они торопились за ней, размахивая странными своими клинками, а справа подбегали ещё несколько таких же — они, надо полагать, ждали подельников на улице.

Да это целый налёт, подумала Франа. Что там успел крикнуть сильван: «Они пришли за нами?..»

— А ну, в сторону! Бережись!

Крепкая, вся в татуированных рунах, рука бесцеремонно отстранила девушку, так, что она едва не покатилась по ступенькам. Глеб уже стоял между ней и преследователями, и в руках у него тускло поблёскивал очень широкий, кривой, на китайский манер, меч с большим кольцом на конце рукояти. Свою трёхзубую рунку он, надо полагать, оставил в пивном ларьке, откуда выскочил, услыхав шум снаружи. И, надо сказать, вовремя — чужаки в капюшонах — теперь их было уже шестеро, — растянулись дугой, охватывая сетуньца с трёх сторон и, после недолгого колебания двинулись в атаку. Сетунец в ответ издал гортанный вопль и кинулся им навстречу.

Ничего подобного Франа в жизни не видела, разве что, в телесериалах-боевиках. Пируэт, широкий клинок описывает дугу, волоча за собой кисею крошечных красных капель. Снова пируэт, прыжок — ещё одно тело в плаще мягко оседает на ступени, а в сторону откатывается что-то круглое, размером к дыню или кочан капусты.

И вдруг всё кончилось. Сетунец стоял на залитой кровью верхней ступени, держа меч в опущенной правой руке, и у ног его корчились тела — Франа насчитала четыре.

«…а где ещё два? Их же было шестеро, она точно видела…»

Площадь перед павильоном тем временем наполнилась испуганными криками, кто-то торопился к месту схватки, кто-то бежал прочь. Не прошло и десяти секунд, как внизу у ступеней собралась толпа — люди вытягивали шеи, разглядывая место побоища. Франа поднялась на цыпочки, силясь разглядеть двоих сбежавших — нет, бесполезно… Тогда она повернулась к спасителю.

— Оу, Глеб, è stato fantastico… это было великолепно! Но постойте, вас, кажется, ранили?

Действительно, правое предплечье сетуньца было глубоко распахано ударом волнистого ножа, и кровь, сбегая по запястью и зажатому в руке клинку, смешивалась с кровью его жертв.

— Subito, presto[39], пойдёмте внутрь, вас надо скорее перевязать!

И, не слушая возражений, схватила его за здоровую руку и потянула к дверям павильона, где уже стоял дядя Саркис с помповым дробовиком в волосатых лапах. Выражение на лице армянина не судило уцелевшим налётчикам — если такие найдутся, — ничего хорошего.

VII

2054 год, осень.

Московский Лес,

Воробьёвы горы,

ГЗ МГУ

— Здесь? — спросил Егор, не оборачиваясь. Он сбился со счёта, отсчитывая лестничные пролёты — одинаковые, бетонные, со стенами, покрытыми лохмотьями облезшей масляной краски.

— Не, ещё один уровень ниже. — отозвался Мартин. Он шёл третьим, но слышно его всё равно было хорошо — акустика в узких лестничных пролётах была превосходная.

За спиной что-то неразборчиво пискнул Семибоярский — надо полагать, Мартин снова ткнул его в спину своим страшным Жезлом. Просто так, для профилактики, чтобы держать доцента в тонусе.