Леса хватит на всех

— Не стоит. — Егор помотал головой. — Там и так, всё, что могло, поджарилось. А ты — смотри, не удави этого, нам его ещё допрашивать…

— Это точно. — Мартин причмокнул, словно предвкушая процесс. — Обо всём расспросим. Клык на холодец, как говорит Серёга, ему есть что рассказать — недаром он пытался ножиком этим себя по руке полоснуть. Знал ведь, паскуда, что говорить заставим…

Он поднялся и рывком вздёрнул на ноги пленника. Капюшон сполз у того с головы, открыв голый, в редких пучках серых волос, череп и вытянутую на крысиный момент физиономию. Серая кожа приобрела густо-лиловый оттенок — эффект от стиснувшего шею жгутика-удавки.

— Шагай! — Мартин качнул Жезлом, и пленник, подчиняясь натянувшимся отросткам, поплёлся, спотыкаясь, за ним. Егор шёл замыкающим, не опуская наконечника брандспойта. В горле першило уже невыносимо, дым ел глаза, и только на лестнице, задраив толстенную дверь с кремальерой, он смог вздохнуть свободно. Тогда он присел на ступеньку, сбросил лямки огнемёта и положил руку на ствол — тот оказался неожиданно холодным, что никак не вязалось во взбаламученном сознании с лохматыми языками огня, только что вырвавшимися из его латунного наконечника.

«…холодный, горячий — да какая разница? Главное, что там, в тоннеле, всё в пепел…»

Егор аккуратно пристроил огнемёт на ступеньках и принялся отстёгивать от пояса флягу с водой. Отстегнул, плеснул из горлышка на ладонь, и принялся яростно тереть глаза, щёки, лоб, размазывая по лицу жирную напалмовую копоть.

— Может, подождёшь с водными процедурами? — поинтересовалась Татьяна. Она вместе с «подконвойным» Семибоярским уже добралась до следующей лестничной площадки и говорила, свесившись через перила.

— И подумай, как мы с этими двумя пойдём по ГЗ. - сказал Мартин. — Да ещё в таком виде, с ног до головы в копоти, с оружием. Не знаю, как вы, а я бы на месте первого же встречного немедленно вызвал бы охрану. Разбирайся с ними потом…

Егор оторвался от фляги и глянул на Мартина. Старый алкаш снова был прав.

— Отведём их в вашу с Шапиро секретную лабораторию. — решил он после минутного размышления. — Соваться в таком виде и в такой компании наверх — это гарантированно нарваться на неприятности.

— А как же Симагин? — спросила сверху Татьяна. За спиной у неё что-то неразборчиво хрюкнул доцент Семибоярский. — Шапиро уже час, как у него, нас ждёт…

— Подождёт ещё немного. — Егор закашлялся и сплюнул. Слюна, как и ожидалось, была сплошь чёрной. — В крайнем случае — уйдёт, никуда Симагин не денется теперь. Приведём себя в порядок, этого, — он кивнул на пленника, — наскоро допросим. Тогда и решим, что делать дальше.

* * *

Допроса не получилось. Не помог «маузер», которым Татьяна многозначительно покачивала перед крысиной физиономией, как не помогли и два удара по почкам от вышедшего из себя Егора. Пленник скулил, выл, извивался, гадил под себя. А ещё — то и дело разражался фразами на непонятном языке, состоящем из свистящих и щёлкающих звуков, из которых ни один из присутствующих, включая Семибоярского, не понял ни единого слова.

Когда терпение закончилось уже у всех, даже у Семибоярского (он, кстати, уверял, что в прошлый свой визит этот тип свободно болтал по-русски), за дело взялся Мартин. Метод он предложил радикальный: при помощи Жезла, который, как подумал Егор, похоже, постепенно превращается в эдакую универсальную палочку-выручалочку. Фокус на этот раз был в том, чтобы при помощи всё тех же белёсых жгутиков залезть непосредственно в голову допрашиваемого. Мартин и сам не мог объяснить, как это произойдёт: заявил только, что понять птичью речь пленника грибница не поможет, а вот извлечь из его сознания какие-никакие образы, картинки, способные помочь делу — вполне. Правда, предупредил он, «пациент» после подобной процедуры с немалой долей вероятности сделается идиотом, а то и вовсе превратится в овощ, на что Егор кровожадно заметил, что разница с нынешним его состоянием будет не так уж и велика — и велел начинать. Татьяна, услышав о готовящемся мучительстве, побледнела и поспешно покинула лабораторию; Егор с помощью Семибоярского (доцент вовсю старался, зарабатывая обещанное снисхождение) примотал пленника к железному лабораторному столу, и Мартин, подняв перед собой Жезл, навис над ним эдаким воплощением Доктора Зло — не забыв, разумеется, состроить соответствующую моменту физиономию.

Ничего особенно зловещего не произошло. Отростки, выползшие из Жезла, оплели голову пленника, вросли в виски; несчастный дёрнулся, тоненько завыл и затих. Умолк и Мартин — он продолжал нависать над «подопытным», причём лицо его сделалось отрешённым, мучнисто-бледным, кожа словно высохла, подобно старому пергаменту. В этот момент он вполне тянул на все свои восемьдесят с лишним лет, подумал Егор, будто загадочная процедура стёрла без остатка подаренный Лесом омолаживающий эффект. Казалось, даже руки его покрылись густой сеткой морщин и стали дрожать — впрочем, тремор у старого алкаша был делом обычным и никак не мог служить показателем…