Леса хватит на всех

И вдруг всё кончилось. Мартин отошёл от пыточного ложа; выглядел он как обычно, разве что, несколько бледнее. Пленник лежал без движения, своротив голову набок, и тонкая, блестящая струйка слюны стекала из уголка полуоткрытого рта. Егор наклонился, рассматривая висок, откуда только что выползли жгутики грибницы — кожа не нарушена, ни отверстия, ни капли крови, ни даже пустяковой ссадины.

«…показалось?..»

Мартин глухо откашлялся и потребовал выпить. Егор торопливо протянул заранее припасённую склянку с медицинским спиртом, которую тот и опорожнил в три судорожных глотка, не прибегая к заветному стакану.

— Значит так… — он перевернул и потряс склянку, чтобы убедиться, что живительной влаги в ней больше не осталось. — Вся эта тёплая компашка — из Древобашни. И которые с крысиными лицами и другие, из чёрной пыли. Зачем они сюда заявились, что им надо, я не узнал. И теперь уж не узнаю.

— Помер, что ли? — робко осведомился Семибоярский. Он наблюдал за процедурой допроса и дальнего угла лаборатории.

— А ты, сучара, этого бы хотел? — окрысился на доцента Мартин. — Не дождёшься! Жив он, хотя и в коме, и выйдет из неё нескоро. Если вообще выйдет. У него там какой-то блок: когда я до него добрался, в мозгу словно вспыхнуло — и всё, кирдык.

— Блок? — Егор озадаченно почесал переносицу. — Полагаешь, его нарочно поставили?

— Нет, сам вырос. — язвительно отозвался Мартин. — Нарочно, ясное дело. Кто бы ни были эти ребята из ЦВЛ, а манипулировать сознанием они умеют.

— А его спутники — сколько их было? Может, там ещё кто-нибудь остался? В подземелье, то есть.

Мартин пожал плечами.

— Пёс их знает… Вроде, с этим было пятеро: ещё один такой же и четверо чёрных, но ты их всех сжёг. Но есть и другие — правда не здесь, далеко. Ждут, твари.

— Чего?

— Кабы знать… — отозвался Мартин, встал и на негнущихся ногах поплёлся к лабораторному шкафу. Открыл дверь, повозился — в шкафу зазвякало, по помещению распространился сивушный запах грибовухи.

Дверь скрипнула. Егор обернулся — в лабораторию нерешительно заглядывала Татьяна.

— Вы как там, закончили?

Егор кивнул.

— Слушай, к тебе есть поручение. Шапиро наверняка не дождался нас у Симагина, ушёл к себе. Слетай прямо сейчас в лабораторию микологии, и если он там — пусть бросает всё и идёт сюда.

— Вы что-то узнали? — спросила девушка.

— Узнали, а как же… такое, что непременно надо прикинуть хрен к носу… прости, обдумать, прежде чем делать резкие движения.

— Ладно, я тогда пойду. — Татьяна покосилась на Мартина. Тот спал, бессильно уронив голову на руки. Пальцы при этом не разжимались, крепко стиснув драгоценный стакан. — Только гляди, сам-то не переусердствуй. И понимаю, напряжение надо снять — только с кем потом прикажешь… прикидывать? К носу?

И упорхнула, не забыв притворить за собой железную дверь.

— А я? — пискнул из своего угла Семибоярский. — если я вам больше не нужен — можно я тоже пойду?

— Перебьёшься… — Егор посмотрел на доцента. — А вот грибовухи, если хочешь, плеснуть могу. Мы ж не звери, верно?

* * *

— Может, зря мы его отпустили? — Шапиро посмотрел вслед Семибоярскому. — Сейчас побежит к своему шефу и всё выложит…

Егор помотал головой.

— Ни боже мой. Во-первых, он до смерти перепуган и свято уверен, что мы прирежем его, не моргнув глазом. А во-вторых, и это гораздо важнее, он не сомневается, что с Симагиным покончено. Так какой смысл ему ставить на заведомо битую карту?

— Хм… пожалуй. — не стал спорить Шапиро. — Того, что вы успели накопать на Симагина хватит не просто на полноценное обвинение на учёном совете — нет, тут дело пахнет как бы не уголовным делом!

— Берите выше, Яков Израилевич. — ухмыльнулся Егор. — тут в чистом виде обвинение в шпионаже. — есть, знаете ли, такая организация — РИИЛ, он же Российский Институт Изучения Леса. Они, если вы не в курсе, оч-чень внимательно отслеживают всё, что представляет для Леса опасность, как внутреннюю, так и внешнюю, и в особенности — ту, что идёт из-за границы, из других Лесов. А ведь наш случай, если подумать, подпадает под обе эти категории!

— Вы имеете в виду Нью-Йоркский Лес?

— Остальные пока в этом не замечены. А вот в Манхэттене давно проявляют к нам интерес. Я-то сам не шибко в курсе — расспросите Би… Сергея, он многое может порассказать. Если захочет, конечно.

— Да уж… — вздохнул Шапиро. — Если захочет… Признаться, я всегда был против того, чтобы допускать к нам иностранные фонды, щедро раздающие гранты на исследовательские работы у нас, в Лесу. Но — кто бы мог подумать, что дело обернётся вот так?

— Вот именно, Яков Израилевич. — кивнул Егор. — И если в РИИЛе станет известно, что профессор Симагин пошёл на сговор с ЦВЛ для того, чтобы помочь их адептам тайно проникнуть в ГЗ, то вопросы об этой милой шалости ему будут задавать уже за пределами МКАД. И — отнюдь не на ректорском совете.

Шапиро хитровато прищурился.

— А они узнают?

— А вы как полагаете?

— Из нас двоих, юноша, еврей только один, и это не вы. — Назидательным тоном сказал доцент. — Так что извольте отвечать, когда вас спрашивают!