Леса хватит на всех

И выставил на стол брезентовую сумку с боекомплектом, полудюжиной бутылок толстого стекла, которые на Манхэттене повсеместно использовали в качестве зажигательных «коктейлей Молотова». Бутылки эти были заполнены кустарным напалмом — умельцы в лабораториях «Гаучос» бодяжили его из горючего растительного масла и спирта. Перед выстрелом следовало поджечь засунутый в горлышко фитиль из тряпки или пакли, и тогда при попадании в цель, бутылки разбивались, разбрызгивая стеклянные осколки и липкую горючую смесь. Кроме «зажигательных бомб» в боекомплект входило десяток холостых патронов двенадцатого калибра в картонных гильзах — во избежание путаницы они были помечены жёлтой полосой и помещались в патронташе, примотанном к ремню сумки.

— Ежели припрёт, можешь из него и картечным патроном пальнуть. — пояснил оружейник. — Разброс, правда, великоват, разве что в упор…

Хорхе с кислой миной и сгрёб со стола глухо звякнувшую сумку. Пако догадывался, что напарнику вовсе не улыбается бегать под вражеским огнём с огнеопасным грузом на боку: одна пуля — да что там, одно неловкое падение, — и владелец «огнемёта» сам превратится в вопящий, катающийся по бетону костёр. Нет уж, на месте Хорхе Пако постарался бы поскорее избавиться от сомнеительного образчика тяжёлого вооружения, а что наврать оружейнику по поводу утраты ценного имущества, можно придумать и потом. В конце концов, необязательно его выбрасывать — можно припрятать в укромном месте, а на обратном пути прихватить с собой…

— Да ты не кривись, не кривись, хомбре! — понимающе ухмыльнулся оружейник. — Знаю, о чём ты думаешь, и мой тебе совет — выбрось это поскорее из головы. Эта малышка — ваша артиллерия, специально для зомби! Их, чтоб ты знал, иначе, как огнём не остановить, разве что, голову разнести пулей или зарядом картечи, так ведь это ещё надо исхитриться подойти в упор, и чтоб рука не дрогнула! А на это, скажу я тебе, далеко не каждый способен. Такой, к примеру, как ты комэ мьерда[65] десять раз обделается, когда толпа мертвяков на вас попрёт, завывая и клешни свои выставив!

Сказано было обидно, но Хорхе оскорбление проглотил — заискивающе улыбнулся, сгрёб сумку вместе с «огнемётом» и торопливо выскочил из оружейки. Оно и понятно, подумал Пако: кому охота ссориться с одним из самых уважаемых членов «Гаучос»? Уж точно, не его напарнику — типу, если совсем уж по чесноку, трусоватому и хвастливому.

Но — не он выбирал себе напарника. Осталось только скрыть недовольство за белозубой улыбкой, запихать «Смит-Вессон» в выданную вместе с пистолетом (хоть на этом спасибо!) наплечную кобуру, после чего — тихонько выйти следом за Хорхе.

Ничего, подумал Пако, скоро всё изменится. Надо только ухитриться не словить пулю в первой же серьёзной вылазке — а дальше жизнь будет просто замечательной!

Иначе ведь и быть не может, когда тебе едва исполнилось девятнадцать?

* * *

— Значит, нам-таки придётся драться с зомби? — спросил Пако. Когда возбуждение, вызванное визитом к старику оружейнику, слегка схлынуло, до него постепенно стало доходить смысл его слов. Противостояние латиноамериканских группировок и негритянских банд было на Манхэттене делом самым, что ни на есть обычным — однако, самому Пако ещё ни разу не приходилось участвовать в стычках, где кроме обычных, живых бойцов сражались бы ещё и ходячие покойники, поднятые колдунами-бокорами вуду.

— А ты чего хотел, Флако? — отозвался Хорхе, и юноша отметил, что голос напарника тоже не слишком-то сочится энтузиазмом. — Негры — они всегда перед собой мертвяков в бой гонят. Метод у них такой, ясно? Ребята болтали, что падре Джеронимо вчера долго орал на хефе — требовал выбить чёрных из развалин торгового центра, а значит, без крутой заварушки дело не обойдётся! Там, по слухам, засел их главный бокор, и без боя он своё логово точно не отдаст!

О визите падре Джеронимо, высокопоставленного адепта Церкви Вечного Леса, курировавшего от имени этой могущественной организации «Гаучос», Пако, конечно, знал — об этом со вчерашнего дня судачили все члены банды. Подобные «кураторы» имелись у всех латиноамериканских группировок Манхэттена, и именно они сплошь и рядом диктовали бандитам линию поведения. Протестовать никому в голову не приходило — судьба немногих непокорных вожаков банд оказалась столь ужасна, что даже горячие латиноамериканские парни ёжились, пересказывая друг другу эти истории.