Лесков: Прозёванный гений

В 1874 году на средства Православного миссионерского общества в Москве начал выходить еженедельный журнал «Миссионер», посвященный прозелитской деятельности в различных частях России. В первом же номере журнала были названы причины его издания: охлаждение к делу христианской проповеди в России и необходимость «возбудить в народе сочувствие к миссионерству»⁶¹⁴. В круг тех, к кому миссионеры должны были обратить проповедь, входили не только язычники и иноверцы, но и старообрядцы и сектанты. В полном соответствии с прозвучавшей повесткой Лесков посвятил целую серию статей положению православия в Российской империи.

На страницах еженедельника «Гражданин» выходят его статьи «Об обращениях и совращениях» (в девятом номере за 1874 год), «О сводных браках и других немощах» (в третьем и четвертом номерах за 1875 год), «Несколько слов по поводу записки высокопреосвященного митрополита Арсения о духоборческих и других сектах» (в 15-ми 16-м номерах за 1875 год), в которых автор пытается понять, как правильно проповедовать, и приходит к предсказуемому выводу: нет лучшей проповеди, чем «практическое христианство», или применение самим проповедником заповедей Христовых в реальной жизни.

Особенно, считает Лесков, в этом преуспели новые сектанты – штундисты[112]’, чем и объясняется их стремительный успех на юге России. Последователи штунды, в основном крестьяне, стихийно собираются в кружки по изучению Библии, отказываются от спиртного, хранят телесную чистоту до брака. И штундисты, и раскольники бегут от официальной Церкви по понятным причинам: в ней процветают «доносы, нетерпеливость, малосведущность в писаниях», а также «неумение чинно служить», что особенно раздражает старообрядцев.

Церковный кризис был ощутим не только в среде крестьян южных губерний, но и в высшем обществе.

В очерке «Великосветский раскол» (1878) Лесков высказывает похожие мысли, на этот раз о причинах популярности английского пастора Гренвила Редстока (1833–1913), который впервые побывал в Петербурге в 1874 году и немедленно полюбился русской великосветской публике. Лесков сам посещал собрания с участием лорда Редстока и лично убедился в силе его обаяния, хотя и не принял его учения. Редсток проповедовал оправдание верой, а не делами – с этим Лесков согласиться не мог и объяснял успех мистера Редстока недостатком «близкого и живого общения клира с мирянами» в Русской православной церкви, а также отсутствием практики «христианского милосердия в церковной общине, т. е. в своем приходе»⁶¹⁵.

Итак, всё просто: чтобы преуспеть в проповеди христианства, священники должны перестать бубнить службы и начать откликаться на духовные нужды прихожан. У отдельных пастырей, признаёт Лесков, это получается. Там, где духовенство добросовестно исполняет свое дело, православие процветает, а прихожане не уходят в секты и раскол. В статье «О сводных браках и других немощах» Лесков рассказывает о старце Ионе, основавшем скит рядом с киевским Выдубицким монастырем. В скит не зарастает паломничья тропа, люди идут за советом и молитвой, потому что старец прилежен в ведении церковных служб, ведет аскетическую жизнь, внимателен к каждому приходящему. Вот, собственно, и рецепт. Увы, не многие священники были готовы ему следовать.

И Лесков задается закономерным вопросом: если официальная Церковь не в состоянии сберечь и исполнить христианские заповеди, не значит ли это, что она напрасно узурпировала право на обладание истиной?

Довольно отчетливый ответ на него звучит в рассказе «На краю света», опубликованном в том же «Гражданине» и посвященном прозелитским усилиям Церкви на окраинах империи. В основу рассказа положено воспоминание православного епископа Н. о событиях, пережитых им когда-то в Сибири, куда он был отправлен для обращения иноверцев. После случившейся с ним драмы взгляды епископа на миссионерство резко изменились. Рассказ основан на реальных событиях: историю эту Лесков, по собственному признанию, услышал от крупного предпринимателя Василия Александровича Кокорева, а тот, в свою очередь, от архиепископа Нила (Исаковича), в 1840-е годы возглавлявшего кафедру в Иркутске.

Епископ в рассказе Лескова – горячий миссионер, желавший обратить в православие как можно больше «дикарей», – был спасен от неминуемой смерти одним из них, проявившим бесстрашие и самоотверженность. С той поры епископ убедился, что в сердце иного язычника может быть не меньше жертвенной христианской любви, чем у крещеного, а то и больше.