Лесков: Прозёванный гений

«…я болен припадками, никогда со мной не бывавшими: я стыну и обливаюсь холодным потом и несколько раз в день теряю сознание, при неотвязной мысли – что у меня нет работы. Я это вижу во сне; с этим пробуждаюсь, с этим хожу и брожу, наводя на всех постылое чувство при виде беспомощной неудачи»⁷²⁹.

1875 год оказался одним из несчастнейших в жизни Лескова. Он почти ничего не написал из художественной прозы, кроме рассказа «На краю света», в самом конце года. Очень мало он сочинил ив!876-м – возможно, потому что теперь у него было совсем другое занятие.

В Ученом комитете

Лесков жаловался Щебальскому, что «нет работы»; получаемого жалованья ему едва хватало. Тем не менее в Ученом комитете Министерства народного просвещения служил он, особенно первые годы, ревностно, с искренним увлечением и явно не ради одной корысти.

В Ученом комитете он рецензировал книги для народного и детского чтения. Литература для детей и юношества переживала тогда младенческую стадию развития, детские книги писали в основном авторы второго, третьего, четвертого – и так до бесконечности – ряда. Лесков должен был, во-первых, определить, полезны ли будут эти книги для народа; во-вторых, решить, годятся ли они для поступления в библиотеки народных школ, училищ и гимназий; в-третьих, написать на каждую отзыв. Рекомендации министерства должны были учитывать директора начальных и средних учебных заведений при комплектовании своих библиотек.

Вообще-то Ученый комитет создавался как дополнительный к цензурным органам фильтр для книг, читаемых народом и особенно молодыми людьми. Последних как самых уязвимых необходимо было оградить от тлетворного влияния изданий, пропагандирующих нигилизм и материализм. Такова была главная задача, но в итоге решались и другие, более осмысленные, – отфильтровывались книги не только вредные, но и безграмотные.

За годы работы в комитете Лесков прочитал 268 книг и брошюр и написал 253 отзыва⁷³⁰, из них 110 отрицательных; отринутые им издания не были допущены в учебные заведения. Через его руки проходили повести, романы, сборники, хрестоматии для чтения, учебные пособия, книги по истории Церкви и основам христианства, периодика для народа, детей и юношества.

Вместе с Лесковым в том же отделе трудились и другие литераторы – давний приятель по работе в «Русском мире» и частый гость в его доме В. Г. Авсеенко, поэт А. Н. Майков, автор хрестоматии-долгожителя «Друг детей: Книга для первоначального чтения» П. П. Максимович, и педагоги – зоолог К. К. Сент-Илер, специалист по русскому языку и методике его преподавания В. Я. Стоюнин, географ и зоолог Ю. И. Симашко – тот самый, из книги которого был когда-то заимствован эпиграф для «Овцебыка». Возглавлял Ученый комитет педантичный до сведения скул, но умевший отстоять свое мнение Александр Иванович Георгиевский.

По вторникам в здании министерства на Фонтанке, у Чернышева моста, проходили заседания Особого отдела Ученого комитета – все прилежно зачитывали свои отзывы, от которых мухи на лету прощались с жизнью. Прений почти никогда не возникало, заседания носили формальный характер. Но Лесков их исправно посещал, если только находился в Петербурге. За десять лет службы в комитете, с 15 января 1874 года до 5 февраля 1883-го, он присутствовал почти на четырехстах заседаниях. Однажды, как сам Лесков рассказывал сыну, «какой-то сановный член комитета, отозвав его в сторону, заявил ему: “Николай Семенович, вы поступаете не по-товарищески: вы хотите оттенить свое усердие и наше нерадение. Согласитесь, нельзя же каждый вторник представлять по 3–4 доклада”»⁷³¹.

Означать это усердие могло лишь одно: ему нравилось. Нравилось делать серьезное дело, доверенное – этого он никогда не забывал – недоучившемуся гимназисту. И еще, вероятно, нравилось хотя бы так, из этой далеко не центральной бойницы, стрелять по литературным врагам и влиять на литературный процесс.

Сохранилось любопытное свидетельство того, насколько заинтересованно и страстно он относился к работе в комитете. Сигизмунд Федорович Либрович, журналист и историк книги, часто посещавший Лескова, вспоминал:

«Как-то раз, после театра, зашел я ужинать в известный ресторан Доминика. Вдруг вижу в углу, прислонившись к окну, сидит Николай Семенович и усердно исправляет карандашом довольно объемистую рукопись.

– Новый роман или новая повесть? – спросил я, подойдя к нему.

– Ни то ни другое, – ответил мне Лесков. – Просто доклад в Ученый комитет. <…>

– Неужели такое спешное дело, что вы даже ночью, за ужином, не можете от него оторваться?

– Не то что спешное, но интересное необычайно и вместе с тем неожиданно интересное.