Лесков: Прозёванный гений

– Он… – изменившимся голосом начала она и в явном колебании запнулась, – это верно… он в твои годы не танцевал, нет! Он в Киеве, на Андреевском спуске, дрался с саперными юнкерами, – вырвалось, наконец, у старухи.

Обессилев, тяжело дыша, она опустилась на ближайший стул. Я бросился в столовую за водой, которой она жадно отпила несколько глотков и, обняв меня, расплакалась.

С этого дня уже точно плотину размыло – заговорили все: и моя мать, и Клотильда Даниловна (вторая жена А. С. Лескова. – М. К.), и весь дом. Алексей Семенович не знал, как унять или хотя бы умерить стихийное негодование женщин»⁸⁴⁷.

О чем плакала несгибаемая бабушка и плакала ли, не знаем. Но от солдатской службы страдалец был спасен: при попечении дядюшки Алексея поступил в Киевское юнкерское училище – второсортное, однако всё не солдатом в саперный полк. Уже через год, когда отцовская ярость стихла, Дрона перешел в петербургское Второе Константиновское военное училище, из которого и был выпущен подпоручиком в 1887 году.

И всё же окончательного примирения с отцом при жизни последнего так и не состоялось.

Художник и власть

Спустя четыре года беспорочной службы Лескова в Ученом комитете его председатель А. И. Георгиевский подал ходатайство Д. А. Толстому о награждении Лескова чином надворного советника, с прыжком через четыре ступени чинопроизводства. Прошение осталось неподписанным. Лескова не произвели даже в следующий чин, почему – предположить несложно.

Рецензии Лескова были всем хороши – и добросовестны, и проницательны, и умны. Вот только писал их человек без вицмундира. «Святость царского имени», им разгромленная, поступила в Ученый комитет уже после того, как была одобрена духовной цензурой и признана «образцовой народной книгой». Издательницы жестоко раскритикованного Лесковым журнала «Русский рабочий» М. Г. и А. И. Пейкер еще до рассмотрения вопроса Ученым комитетом добились у Д. А. Толстого обещания, что их издание будет распространяться в учебных заведениях. Всё это Лесков знал, но идти против себя не хотел.

Но главное – он и в Ученом комитете был не своим. Не чиновник – литератор, без тени законопослушности. Вот и про книги, которые поступали к нему через комитет, он писал не только внутренние рецензии, но и публичные. И если в комитетском отзыве о брошюре «Избави Боже от греха и от недоброго человека» (М., 1881) он отозвался уклончиво (в итоге она была допущена в библиотеки народных и городских училищ), то в статье «Благонамеренная бестактность», опубликованной в одиннадцатом номере «Исторического вестника» за 1881 год, эту книжечку раздраконил. Мелочь, но для ведомства, при котором он служил, неприятная. Впрочем, основные неприятности из-за Лескова у министерства были еще впереди.

В 1879 году отдельной книгой вышли «Мелочи архиерейской жизни», до этого печатавшиеся небольшими порциями на страницах газеты «Новости» (позднее переименованной в «Новости и Биржевую газету»). Интерес к книге поднялся огромный – так об архиереях в России не писали еще никогда, – и она мгновенно разошлась. В 1880 году «Мелочи…» были переизданы дважды, второй раз с приложением, куда вошли очерки «Архиерейские объезды», «Епархиальный суд», «Русское тайнобрачие».

Параллельно все 1870-е годы Лесков постоянно публиковал статьи на церковные темы с легко прочитываемыми выпадами против Победоносцева, Тертия Филиппова[137], заодно и высшего начальства – Д. А. Толстого, а потом и сменившего его на министерском посту И. Д. Делянова. Последней каплей в этом и так уже до краев заполненном резервуаре начальственного раздражения стала статья Лескова «Поповская чехарда и приходская прихоть: Церковно-бытовые нравы и картины», напечатанная в февральском номере «Исторического вестника» за 1883 год, с большим смаком излагавшая истории бесчинств духовенства прошедших времен. С присущими ему красноречием и сарказмом Лесков рассказывал, например, о напившемся священнике, скачущем верхом на дьяконе вокруг храмового престола. И хотя всё это происходило в XVHI столетии и в начале XIX века, даже самый простодушный читатель догадывался, что Лесков намекал на слабости нынешнего духовенства.

Решение об увольнении Лескова из Ученого комитета было принято немедленно после публикации «Поповской чехарды». Но чтобы исход известного писателя из министерства состоялся без шума, ему нужно было подать прошение об отставке. Однако в Лескове, по меткому слову мемуариста В. Г. Авсеенко, уже начиналось «непрерывное кипение в каком-то им самим созданном для себя котле»⁸⁴⁸. Он жаждал шума, огласки, «их» публичного позора и прошение писать отказался. Министр Делянов, который при личной встрече убеждал его не сердиться и указывал на давление извне (как считал Лесков, со стороны «Лампадоносцева» и Филиппова), в уговорах не преуспел.

– Зачем вам такое увольнение? – тихо поинтересовался Делянов.

– Для некролога, – отвечал Лесков и вышел из кабинета⁸⁴⁹.