Лесков: Прозёванный гений

Словно бы в ответ своим критикам, демонстрируя, что может писать по-разному и быть сдержанным, Лесков сочинил повесть «Зимний день» (1894), в которой практически нет языковой игры. Он лишил слова цветов и теней, будто бы для того, чтобы в ледяном свете зимнего дня показать, что происходит вокруг: таинственная гостья состоит в связи с сыном хозяйки дома Валерианом, который пользуется пожилой любовницей, чтобы раздобыть у нее денег, а одновременно заводит интрижку с горничной, но и та не промах – охотно откликается на ухаживания генерала; 45-летняя кухарка растлевает тринадцатилетнего мальчика-разносчика; второй сын хозяйки Аркадий – гомосексуалист, увлеченный очередным отроком.

Именно в последних своих текстах Лесков вдруг заговорил об однополой любви: прозрачные намеки на нее делает героиня «Дамы и фефёлы» Зинаида Павловна, к концу повести теряющая последние остатки благопристойности; Марья Мартыновна в «Полунощниках» произносит откровенный пассаж о том, как приятно девушкам ласкать друг друга; в «Зимнем дне» отчетливо звучит тот же мотив.

«Это отрывок из Содома и Гоморры, и я не дерзаю выступить с таким отрывком на божий свет», – смущенно комментировал М. М. Стасюлевич свой отказ опубликовать «Зимний день» в «Вестнике Европы», который он редактировал. Описание моральной распущенности в «Зимнем дне» перемежается намеками на криминальные замыслы персонажей и на то, что гостья главной героини – полицейский агент¹⁰⁰⁸. Кажется, что Лесков в обычной своей манере, вдоволь насладившись изображением праведников и тихого сияния святости, для равновесия обратился к изображению пороков – таких, каких избегал касаться прежде. Он ясно понимал, что делает, и объяснял Фаресову:

«Весь мой одиннадцатый том: Клавдия в “Полунощниках”, квакерша-англичанка Гильдегарда и тетя Полли в “Юдоли”, “Дурачок” и т. д. – опять воспроизводят светлые явления русской жизни и снимают с меня упрек в том, что я проглядел устои русской жизни и благородные характеры.

Я их видел, но я видел также и многое другое… Мои последние произведения о русском обществе весьма жестоки. “Загон”, “Зимний день”, “Дама и фефёла”…

Эти вещи не нравятся публике за цинизм и прямоту. Да я и не хочу нравиться публике. Пусть она хоть давится моими рассказами, да читает. Я знаю, чем понравиться ей, но я больше не хочу нравиться. Я хочу бичевать ее и мучить»¹⁰⁰⁹.

Толчком к созданию «Зимнего дня» стал процесс графа Александра Соллогуба – увы, сына автора «Тарантаса» – и других мошенников, подделавших завещание миллионера В. И. Грибанова; суд над ними состоялся в 1894 году. Хотя, видимо, были у героев рассказа и другие прототипы. 21 августа 1894 года Лесков писал В. А. Гольцеву:

«На “Зимний день” много где будут рычать: это неизбежно: “На зеркало нечего пенять, если рожа крива”. Это “инкрустация”, это всё “сколки” разговоров и затушеванные портреты всех тварей (Асташев, Базилевский, Щербатов, Новикова, Кушелевы, Марья Мих[айловна] Дондукова-Корсакова, Ермаков и др.)»¹⁰¹⁰.

Удивительно, что так откровенно писать о том, каких степеней падения может достичь человек, позволив плоти торжествовать над духом, Лесков решился лишь в конце жизни. Возможно, этому способствовал не только возраст, когда ничто уже не страшит, но и стремительно раскрепощавшиеся общественные нравы.

Именно в 1890-е годы Лесков перестал бояться говорить и о силе блудной страсти. В 1892-м он опубликовал в журнале «Русское обозрение» цикл «Легендарные характеры» – 33 подобранные из Пролога истории о женщинах, включающие примеры и святости, и греха, преимущественно связанных с эросом. По прочтении этого цикла Чехов вывел еще одну формулу поздней лесковской прозы. «Прочел “Легендарные характеры” Лескова, – писал он Суворину. – Божественно и пикантно. Соединение добродетели, благочестия и блуда. Но очень интересно»¹⁰¹¹.

Темные стороны женского эроса занимали Лескова, начиная с «Леди Макбет…». Он не раз касался этой темы и позже: в романе «На ножах» (1870–1871), в рассказе «По поводу “Крейцеровой сонаты”» (1890), в неопубликованном очерке «Дело госпожи Каировой» о женщине, которую бросил любовник, а она из мести хотела убить его жену; в статье «Бракоразводное забвение» (1885), где без большой необходимости для содержания излагается история жены священника из Орловской губернии, подверженной припадкам нимфомании. О странностях и безбрежности женской страсти он пишет Шубинскому и Суворину в связи с рассказом последнего «Трагедия из-за пустяков»¹⁰¹².

Аким Волынский вспоминал, как однажды после концерта заглянул к Лескову, а тот начал расспрашивать его о впечатлениях и встречах. Волынский заметил, что видел в публике «одну известную в Петербурге даму». Лесков немедленно оживился.

«– Какая же она?

– Довольно полная…