Лесное лихо

– Езеричи с Глинскими были во вражде со времён господаря Волисуда, не одно поколение резались, а в молодые годы Преслава, отца нынешнего господаря, волхвы дозволили им примириться и породниться, – напоминает сидящий напротив него молодой мужик, удивительно похожий на Влада – каким тот будет лет через десять.

– Не так! – перебивает его Нежелан. – Господарь Преслав повёл рать против сводного брата, который стола домогался и орду санбуреев поднял, а господарь позвал вольные роды в ополчение, и все взрослые мужи Езеричей да Глинских погибли. Потому волхвы и повелели им примириться.

– Так, братко, – соглашается Нелюб. – И волхвы повелели обручить Нежку Глинскую с Бранко Езеричем, хотя они оба были ещё малы, и поженили их только через пять лет.

– Я на ведьме из Броджичей жениться не собираюсь! – с шутливым испугом заявляет Завид. – И не заставите!

– Больно нужен ты ей, – негромко рявкает дед Некрас.

Влад вздыхает и сглатывает слюну, и это не ускользает от взора прадеда Ждана.

– Ну-ка, малый, скажи, что хотел, – всё так же негромко, но внятно и властно произносит он.

– Если позволите… – Влад зачем-то встаёт, точно в школе. – Я – не Кресич… но я ведь вам кровный родич, так? – он снова сглатывает. – Если бы я взял в жёны Предрагу из Бродья… тогда бы вы… то есть мы… заключили мир с её семьёй… это возможно, да?

В горнице становится так тихо, что слышно, как о слюдяное окно бьётся муха, а две её товарки выписывают под потолком знаки бесконечности.

Первым приходит в себя дед Некрас:

– Кха! Парень, ты что, у нас просишь руки этой ведьмы? Это тебе надо к её родне свататься! И то, если…

– Если сперва поговорит с родным отцом! – Отец подхватывается с лавки. – Дозволите с сыном пару слов наедине перемолвить?

– Конечно, Ингорь! – совершенно спокойно говорит дед Некрас. – Идите, мы подождём.

Отец едва не за шкирку выталкивает Влада из горницы, выводит из хаты и тащит за угол. Стас с дико колотящимся сердцем бежит за ними.

Отец хватает Влада за плечи и решительно встряхивает.

– Ты что, сыночка, плохо спал ночью? Или головку зашиб? – спокойно спрашивает он – но мальчишки знают, что это спокойствие – свидетельство высшей степени гнева. – Вернись в горницу и извинись перед всеми. Скажи, что на тебя нашло минутное помрачение разума. Потом мы распрощаемся и уедем отсюда. Навсегда. Конечно, нехорошо так с роднёй расставаться, но придётся…

– Нет, – спокойно говорит Влад. Фамильного упрямства ему тоже не занимать.

Стаса оба они, кажется, сговорились не замечать, но у него как-то совсем нет желания влезать в эту милую беседу.

– Тогда я тебя, щенок паршивый, просто скручу и отнесу в комягу…

– Папа, ты этого не сделаешь.

– А ты что же, драться со мной будешь? – отец недобро усмехается. – Ну, ты хоть и здоровая орясина, но против меня ещё сопляк…

Влад качает головой.

– Нет, пап. Просто… ты же понимаешь, почему я так решил.

– Если бы я был глупой бабой, я бы решил, что эта чёртова ведьма тебя околдовала, – говорит отец. – Но, поскольку я не баба, я теряюсь в догадках.

– Батюшка Ингорь!..

«Эта чёртова ведьма» снова подкралась к ним с такой стороны, откуда никто не ждал. Вот только в ней мало осталось от ведьмы. Перед ними стоит девчонка, собравшая в кулачок всю решимость, и вот-вот готовая разреветься от отчаяния.

– Батюшка Ингорь, прости меня, дуру, не смогла я его отговорить!..

– ???

– Я всё-таки ведьма, – Предрага улыбается как-то… жалко. – Я поняла, что он задумал, и сказала – твой дом там, откуда ты пришёл. А Влад ответил: мой дом там, но моё место здесь, а теперь я понял, что и моё сердце тоже.

Стас изумлён – вот, оказывается, как старший умеет красиво изъясняться! У старшего уши вспыхивают и становятся похожи на кленовые листья по осени.

– Да, папа, – насколько удаётся твёрдо говорит он. – Прости… я давно это решил… а тебе всё боялся сказать… – у него начинают дрожать губы, но он сдерживается.

Зато Предрага ударяется в рёв. Колдунья, умеющая врачевать раны наложением рук, бесстрашная лесовичка, не испугавшаяся ни хищной бестии, ни четверых мужиков из враждебного рода, с рыданиями бросается на шею – только почему-то не Владу, а отцу. Её плечи подрагивают, сквозь плач слышатся обрывки слов.

Отец бережно, но решительно отстраняет её.

– Чёрт бы вас драл… – произносит он, ни на кого не глядя.

Остаток дня в Кресево запоминается Стасу обрывками. Вот они снова в горнице. Отец с лицом не то чтобы мрачным, а каким-то потусторонним, Влад – бледный и сосредоточенный; они оба о чём-то говорят с родичами. Те выслушивают их, потом принимаются спорить между собой.

– …Буйвид Броджич – кремень! – говорит «стрый» Гудим. – И он помнит, кто отправил к пращурам его отца да племянника.

– Против воли Неба и он не дерзнёт!.. – возражает Нежелан.

Стас возвращается в реальность, когда чувствует на плече отцовскую руку.

– Время, парень, – говорит отец. – Нам с тобой пора возвращаться.

Влад первым берёт корзину и одно из ружей.

– Я… скоро! – говорит он, глядя в глаза деду Некрасу. Тот кивает.