Лесное лихо

Прощание выходит каким-то скомканным. Возле ворот стоит Предрага. На ней всё та же окровавленная и кое-как заштопанная рубаха с понёвой, но видно, что девушка уже свободно ковыляет без костыля. Она смотри на Влада. Тот, держа одной рукой на отлёте тяжёлую корзину, приобнимает девушку и без стеснения целует в губы.

Путь до причала недолгий, но Стасу кажется, что они прошагали тысячу километров, не сказав друг другу ни слова.

Но вот вещи уложены, комяга готова к отплытию. Надо что-то сказать. Что-то важное.

– Как я понял, – отец решает всё-таки нарушить молчание, – ты не передумал.

Влад кивает.

– Тогда скажи одно. Почему?

– Это долго объяснять. А у вас и так времени немного…

– Да ты уж сделай милость, потрать на нас полчаса своего драгоценного времени! Скажи, может, я тебя чем-то обидел? Или мать?

– Что ты говоришь! Я вас всех люблю!

– Тогда в чём же дело? Слушай, может у тебя какие-то сложности? Может ты с какими-то уродами зацепился и боишься, что тебе будут мстить, и ты нас подставишь… А, Владка? – отец с надеждой всматривается в лицо сына.

– Нет, пап, всё нормально. Поверь мне, пожалуйста!

– Так почему ты решил… тьфу ты! Влюбился, что ль, в эту… Предрагу, до потери рассудка?

Влад смущённо ухмыляется.

– Ни в кого я не влюбился… – это звучит немного неискренне… только самую малость. – Если бы только в ней дело было, я бы её в наш мир перетащил, ну как ты маму! И укоренил в лучшем виде! Она умная, пап, она бы сумела! Просто… ну, я понял, что здесь моё место, вот и всё. Наш мир, в котором мы живём… это не жизнь вообще! – Влад прерывисто вздыхает и выдаёт явно «домашнюю заготовку»: – Это что-то среднее между сериалом по «эс-тэ-эс» и игрухой «зе симз». Я так не могу, пап, извини. А здесь…

– …Да, да. Воздух, как хрусталь, лес полон дичи, воду можно прямо из речки пить, ветчина без красителей, сыр из молока, а не из пальмового масла, девки здоровенькие с косами до задницы, да без феминозных тараканов в бошках, а мужчины похожи на мужчин, а не на офисное «оно». Вольные, работящие, богатые люди, которые никого не боятся и никому не кланяются. За родню и друзей горой, а если с кем враждуют – так честно режутся, а не стучат «куда следует» и не плетут интриги…

Влад кивает.

– Ну, просто рай, да? А ты знаешь, сынок, это ведь не этническая деревня, не реконский фест и не фэнтези. Это мир, который живёт по своим законам. И эти законы порой жестоки. Тут молочных рек и кисельных берегов нема. Тут, чтобы выжить, надо работать. А ты не умеешь почти ничего из того, что умеют твои сверстники здесь. Ты не умеешь ни пахать, ни бороновать, ни плотничать, ни скорняжить, ни ухаживать за скотиной, не сможешь сшить или починить упряжь. Ты не сумеешь даже сплести корзину или брыль, а ведь здесь это считается не работа, а – так себе, когда делать по хозяйству вроде нечего, а руки надо чем-то занять… Тут, кстати, люди верят, что пустым рукам бес работу найдёт. …Хочешь сказать, ты всему научишься и станешь настоящим хозяином? Может быть. Годам к двадцати пяти, а то и попозже, когда здешние мужики имеют своё хозяйство, семью и уже своих детей учат работать на земле.

Влад пофыркивает и дёргает уголком рта.

– А что ещё ты можешь делать? Ремёсел тоже не знаешь, значит, опять-таки придётся учиться с нуля. Да ещё и не всякий ремесленник возьмёт в ученики орясину шестнадцати годков, которому, по делу, пора быть подмастерьем. Пока набьёшь руку, чтобы сравняться с плохонькими мастерами, уйдёт лет пять, а то и все десять. А кому тут нужно «тяп-ляп», когда можно заказать работу у доброго мастера? То-то же. Кстати, ремесленники здесь грамотные, да и большинство земледельцев – тоже. А ты, парень, здешнюю азбуку не знаешь от слова «совсем». Тебе ещё читать-писать учиться. Ты вообще ничего не умеешь из того, что нужно для здешней жизни, понимаешь ты это? А здесь тем, у кого сила есть, а умений ни на грош, одна дорога – в батраки. Делать, что скажут, и потихоньку учиться хоть чему-нибудь. Ну, или ничему не учиться, а оставаться мальчишкой на побегушках до седых волос!.. Наверное, дед Некрас тебя в чужие люди не пошлёт, будешь на него батрачить, а потом – на дядьку Завида. Оно тебе надо? Думаешь, Предрага будет рада стать женой батрака?

Влад молчит.

– …Спросишь, откуда я всё это знаю? А от него, – отец кивает в сторону усадьбы. – От деда Некраса. Я тоже когда-то давно подумывал, не остаться ли мне здесь. И у меня было больше оснований поменять наш мир на этот. Но Некрас мне всё разложил по полочкам, и я понял, что он прав.

Влад по-прежнему молчит и не трогается с места.