Лети высоко! Жизнь как молитва

Иногда мы сталкиваемся с тем, что совсем духовной жизни не знаем. Много говорили, прочитали, размышляли, а когда коснулось конкретного духовного дела, мы оказываемся несостоятельными даже в малом. Потому что вся наша духовная жизнь, все наше православие находилось в области мечтаний, размышлений, философии.

Является ли общительность препятствием для духовной жизни? Все чрезмерное является препятствием для духовной жизни, в том числе и чрезмерная общительность. Монахи немногословны не потому, что они черствые люди, не потому, что они гордые, надменные, не потому, что они не любят людей. Нет, они просто любят по-другому, действуют по-другому. Они любят и действуют через молитву. А чтобы была молитва, нужна тишина и сосредоточенность.

– Что такое страх Божий?

– Уже 20 лет я езжу в разные тюрьмы, в том числе и пожизненного заключения. И я понял, что не существует таких жестких рамок, которыми можно было бы добиться от человека абсолютного послушания. Чем строже режим, тем хитрее заключенные, тем изощреннее их инстинкт самосохранения. Даже когда они освобождаются, привычка выживать идет за ними на волю. И первое время, а некоторые и до конца жизни так себя и ведут: идут к цели любыми путями. Они не замечают людей, которые рядом, пренебрегают близкими…

Или другой пример. Когда я был в 2000 году на операции в Оренбурге, обратил внимание на очень интересную деталь. Меня оперировали в Областной онкологической больнице. Даже само название уже внушает такой страх, который должен заставить человека о чем-то задуматься. Я лежал в палате, где было 10 человек, скорее всего, большинства из них уже нет в живых. И на меня тогда произвело сильное впечатление, что эти люди вместе со мной не молились, Евангелие не читали… Они по-прежнему травили анекдоты, играли в карты, говорили о земном. Казалось бы, такой очевидный страх, как страх близкой смерти, – и то не перевернул их мысли, их мировоззрение.

Для чего я привел эти два примера? Для того, чтобы вам показать, что никакой страх не поможет переделать себя, преодолеть свой эгоизм, кроме одного страха: когда у вас начнутся реальные, не иллюзорные отношения с Богом, и вы будете каждую минуту бояться их потерять.

На страхе не построится ни одно общество, ни один монастырь. Отношения будут только изощренней, хитрее, внешне люди будут улыбаться, кланяться, говорить: «Геронда, геронда…», а внутри ничего не будет. Не может быть страха совершенного, основанного на страхе наказания. Или человека надо сломать настолько, что он станет практически роботом, но это будет уже не личность.

Так же и с детьми: если мы перегибаем палку и становимся с ними слишком строгими, они кажутся внешне послушными, но начинают нам врать.

И это самое страшное, что может быть: у нас теряются доверительные отношения с детьми.

Так и страх Божий не может быть основан на страхе конца света, или на страхе твоей последней минуты, или на страхе адских мучений. Совершенный страх Божий основан на любви.

– Откуда берутся мудрость и мужество?

– Есть мудрость земная, а есть мудрость духовная. Это совершенно не одно и то же. Мудрость духовная обязательно проходит через смиренномудрие. И если вы считаете, что у вас нет мудрости, то и слава Богу, значит, в вас какие-то остатки разума еще сохранились. Тот, кто оценивает себя как вполне себе самодостаточного, – вот тут как раз все, аминь и вечная память. Кто-то из святых на вопрос «Как начинается прелесть?» стал размышлять следующим образом. Выстраивается некая цепочка. Человек думает: «А что мне Мария, я сама знаю», – хотя сегодня Марию поставили над Екатериной старшей. Следующая мысль: «А что мне игуменья?» Потом: «А что мне духовник?» Дальше по цепочке: «А что мне епископ – он тоже человек». Следующая мысль будет: «А что мне Патриарх – и он из земли», затем: «А что мне апостол Павел – и он был человеком». А кончится самым страшным: «А что мне Христос?»

Этот святой очень кратко описал, как протекает болезнь, которая называется мнением.

Прелесть бывает двух видов. Первый – когда человек доверяет каким-то явлениям, видениям, ощущениям. Второй – более опасный, более тонкий: когда он начинает доверять самому себе. «Да я же знаю, я же понимаю, я чувствую», – утверждает он. А заканчивается тем, о чем говорит вот этот старец.

Мы не можем быть мудрыми сами по себе. Наша мудрость начинается с того момента, когда мы заходим в такой хороший тупичок и говорим: «Господи, что-то я растерялся. Вчера я так надеялся на свой ум, на свое рассуждение, а сегодня вижу, что они меня подводят. Я не могу решить элементарных духовных вопросов и не знаю, как быть». В таких случаях человек перестает надеяться на себя и начинает надеяться на Бога. Так обретается мудрость духовная.