Летят перелетные птицы

– Ну, вот и хорошо… – торопливо продолжила она, отводя от этого прищура взгляд, – значит, я лаборантку завтра в первой половине дня пришлю, часам к одиннадцати. А сегодня на ночь горячего молока выпьешь. И пустырника пусть мама тебе заварит. Я ей скажу сейчас…

Поднялась со стула – с презренной торопливостью облегчения, чувствуя, как стекает вниз по спине струйка холодного пота. Ушла, так и не попрощавшись. На вежливое прощание уже сил не хватило. Скорее, скорее на улицу, свежего воздуха глотнуть…

И только потом, коротко перекинувшись парой слов с Татьяной Михайловной и выскочив со двора, втянула в себя воздух по-настоящему, тихо пошла вдоль по улице. Думать, а тем более анализировать свой сумбур в голове не хотелось. Какое там думать и анализировать – быть бы живу после всего в доме Анисимовых с ней случившегося! Нет, какая все-таки сила присутствует в этой девчонке… Даже чужие мысли заставила под свою дудку плясать. Нехорошая эта сила, неправильная, и не пробьешь ее ничем. Вот она – злая сила отчаяния… Цунами, поток мутной воды. И как она про Александра сказала – сама, мол, его отпущу, когда решу… Куда – отпущу? И что значит – решу? А главное, почему она ей, участковому врачу, вдруг такое заявляет? Постороннему совсем человеку? Или…уже не постороннему?

Нет, лучше не думать об этом… И про «много, много снотворного» – не думать. И без того уже понятно, каким образом бедная девочка задумала Александра Синельникова «отпускать». Слово-то какое нашла – отпускать… И что значит – отпускать? На волю, на свободу, что ли? А в чем он перед ней виноват, интересно, чтобы его «отпускать», как подследственного? В том, что «наобещал с три короба»? Да за такими «обещаниями» сколько угодно красивых девчонок в очередь выстроится, только пусть Александр Синельников кликнет…

Вопросы, опять одни вопросы, полная сумятица в голове. Как же она так вляпалась во все это, по самую маковку? И до субботы еще так далеко… Сегодня какой у нас день? Да, сегодня среда. Значит, четверг еще, пятница… Еще два полных дня и плюс маленький хвостик…

* * *

– Ань, завтра суббота… Пойдем завтра к моим, а?

Вздрогнула, обернулась к Лехе от плиты, глянула так удивленно, будто он о чем несусветном спросил. Переметнула из руки в руку половник, пожала плечами.

– К твоим? А зачем к твоим?

– Так мать просила помочь картошку выкопать… Все уж выкопали давно, а они никак не соберутся. А к вечеру баньку истопим, я тебя напарю… Пойдем, а?

– Нет, Леш. Я не пойду.

И отвернулась быстро, не зная, за что схватиться. Не готова оказалась к Лехиному вопросу. Надо было, конечно, заранее с уважительной причиной подсуетиться, да не до того было. Все мысли ушли в тревожное ожидание предстоящей субботы, будь они не ладны, эти мысли! Ходила два дня, как неприкаянная, а в голове все стучало – суббота, суббота! И чего ей далась эта суббота? Будто запнулась на ней. А отчего запнулась, даже и думать боялась. Вернее, не хотела думать. Просто плавала в безволии ожидания, ничего с этим поделать не могла.

– Почему, Ань? – прозвучал за спиной Лехин голос, приправленный вполне справедливо обиженной интонацией.

– Потому. Не пойду, да и все.

Леха озадаченно посопел, потом вдруг выдал свою, совершенно неожиданную причину-интерпретацию ее отказа:

– Ань, да ты зря в прошлый раз на мою мать обиделась… Она ж так просто сказанула, от фонаря…

Не оборачиваясь, она опять пожала плечами, лихорадочно припоминая, чего такого Лехина матушка могла «сказануть» в прошлый раз. А вообще – какая разница? Сказанула, и хорошо. Пусть это и будет причиной – вполне, кстати, удобоваримой. Может она себе, в конце концов, такой стандартный каприз позволить? Обиделась на свекровку, и все дела! Невестка она или кто, в конце концов??

Хотя, если честно, Лехину мамашу, свою законную свекровку, она никогда всерьез не воспринимала. Ну, то есть до степени положенной в этих отношениях обиженности. Да и чего с нее было взять, с той свекровки? Ну, лезла, конечно, со всякими недовольствами и вредностями, так опять же – как без этого? Здесь, в родном Одинцово, все свекровки с невестками живут «по понятиям», другие варианты просто не принимаются. Все по штампу – сначала собачатся, потом мирятся. Потом опять собачатся, потом опять мирятся…

Но у нее-то как раз в этом отношении был более облегченный случай. Потому как Лехина мамаша, хоть и лезла под кожу, а все же выбором сына втайне гордилась. Еще бы – невестка попалась не абы какая, а «шибко культурная»! И не просто культурная, а с высшим медицинским образованием! С одной стороны – надо бы и пособачиться для порядку, показать характер, а с другой – вроде и неловко с врачом-терапевтом собачиться. Если только чуть-чуть, самую малость под кожу залезть, чтобы порядок соблюсти… А в конечном итоге и получалось, что все вредоносные «подкожные» инъекции оставались ею как «шибко культурной» невесткой недооцененными до положенной степени. Грешно сказать, но иногда приходила мысль в голову – надо будет и впрямь как-нибудь губу надуть, порадовать женщину… Вот, кстати, и случай подвернулся.