Летний день, или Корыто со старостью

– И что же было потом? – Мужчина стоял в нескольких шагах от нее. Отпираться было бессмысленно. Он наверняка уже всё давно знает и сейчас просто ждет, когда она сама все расскажет. Зачем? Если и так все известно. Этот вопрос не давал ей покоя. Может, взять и спросить самой? Нет, что-то ей подсказывало, что вопросы здесь задает не она.

Она огляделась по сторонам. Нужно потянуть время. Хоть чуточку. Самую малую. Хотя говорить все равно придется, в этом она была уверенна. Три, пять, десять минут, разве они спасут? Где-то внутри заскребло, что-то неестественное было в том, что она стоит вот так, перед незнакомым ей человеком, которого и видит-то впервые, а он смотрит на нее… как будто с укоризной и как будто все о ней уже знает. Мелькнула призрачная догадка, потом растерянность, и вслед за ней тут же нахлынула волна, волна негодования и возмущения. Конечно же, ему все известно, но что значит этот взгляд? Осуждение? Осуждать ее сейчас… к чему? Ведь все и так уже случилось. А если он мог что-то изменить, то почему не остановил ее тогда? Почему позволил случиться всей этой мерзости? Где-то внутри зашевелилось сомнение: может, не на все есть его воля?

Вокруг была пустота, ничего кроме пустоты. Спокойно, слишком спокойно.

Холодок пробежал по коже. Она попыталась взять себя в руки. Мужчина все так же смотрел на нее. Господи, ну зачем, зачем всё это? Он же всё, всё до малейших подробностей знает.

– Успокойтесь и сосредоточьтесь на событиях того дня, – услышала она опять его голос.

Сделать это оказалось непросто.

– Отпустите всё нынешнее, и ему настанет свой черед, – спокойным, теперь как будто чужим голосом произнес он.

Она отвела глаза от мужчины. На нее навалилась усталость. Надо же, тебя как будто нет, а усталость откуда-то берется. Невыносимая, нечеловеческая усталость.

– Прошу вас… – В его голосе зазвенел металл.

– Да, да, – наконец произнесла она.

– Я помогу вам… – Мужчина сделал шаг навстречу. – Начнем с имени.

– Гарри, его звали Гарри, – послушно начала она. – С Гарри мы познакомились случайно, на одной из выставок. Тогда он еще был никем.

– Лучше говорить правду, – мягко поправил ее мужчина. – Ложь слишком сильно заметна, особенно здесь.

– Вы правы, – слегка стушевалась женщина. – Уже тогда Гарри был известен, правда, в очень узких кругах. Его работы только стали появляться и сразу же вызвали интерес. – Было видно, что воспоминания для нее мучительны, каждое слово дается с трудом. – Но тогда он еще не был иконой, которой все поклоняются. – По телу ее прошла мелкая дрожь. – Он был молод, очень молод! А уже признание, успех. Было в этом что-то искусственное, неестественное…

– Неестественное… – повторил за ней мужчина. – Гений заметен и в юном возрасте, вот только окружающим нелегко это признать.

– Гений… – Она озадачено посмотрела на него. – Нет, Гарри не гений! Во всяком случае тогда я думала именно так.

Она запнулась, потом продолжила:

– Каждый должен знать свое место! Как давно это было… наша встреча на выставке, – цеплялась она за воспоминания. – Его дебют, триумфальный дебют. Именно тогда он стал известен. Говорят, он продал тогда все: недвижимость, какие-то старинные коллекции, все, что у него было, и поставил все на эту выставку. Для того чтобы все узнали о нем… сразу! И вы знаете, у него получилось. Любой другой прогорел бы, остался без гроша! Любой другой, но не Гарри. Гарри удалось, он прорвался!

– Широкий жест, не каждый на это способен, – ответил мужчина. – Широкий… Но риск ведь тоже велик…

– Такое удается единицам, – слегка качнув головой, согласилась женщина. – Я тогда тоже начала выставляться, но всё, на что я могла рассчитывать, – это несколько зевак и всё! А к нему шли, шли толпами. Перед каждой картиной останавливались, смаковали каждую деталь. И что самое интересное, не только художники и люди искусства, а и те, кто ничего в картинах не смыслил.

– А что вы думаете о его работах? Вы же тоже пишите.

– Они удивительные! – Она вспыхнула. – Что-то новое, так никто до него не писал. И дело даже не в технике, не она тут важна. Главное – этот эффект, которого никому не удавалось достичь. Полное погружение в мир его эмоций, его чувств. Он выворачивал всю свою душу, не стесняясь, ничего не скрывая, но и сам проникал в каждую душу, и не было для него ни преград, ни препятствий. И когда я увидела, что его картины делают с людьми, я поняла, что мне никогда, понимаете, никогда не писать так, как он, что я ничего не значащая песчинка в мире искусства, и я… решила стать его женой.

Признание было столь неожиданным, что мужчина вздрогнул.

– Вы его полюбили?

– Да… то есть нет. Тогда еще нет. Я стала его женой для того… чтобы быть рядом с гением.

Мужчина по-прежнему наблюдал за ней. Казалось, ни одна деталь из ее рассказа не ускользает от его внимания.