Отъезд Чехова из Кисловодска в Новороссийск
А. А. Тихонов (Луговой) послал Чехову пять первых форм корректуры повести «Моя жизнь» со своими поправками, на которые просил согласия Чехова.
«Большинство этих поправок чисто типографского характера... Кроме этих мелких отметок я отметил красиым карандашом те места, где есть повторения и чувствуется шероховатость. Если вы найдете нужным как-нибудь исправить их, сделайте это на этой же корректуре, если же пет, то будет напечатано, как набрано. В этом же письме Луговой просил Чехова распределить текст
повести но книжкам журнала так: первые 5 глав в октябре, главы VI—XI в ноябре, XII—XVII в декабре.
«Дело в том, что первые 5 глав, пройдут в цензуре без затруднений и затем в следующей книжке уже и все остальное пойдет легче; тогда как на 6-й главе, где идут теоретические рассуждения, цензор сразу запнется, а это невыгодно. Притом же наш постоянный цензор теперь в отпуску, а тот, который исполняет его обязанности, человек более трусливый»
Запись в дневнике Чехова: «2-го сентября в Новороссийске. Пароход «Александр II». 3-го приехал в Феодосию и остановился у Суворина. Видел И. К. Айвазовского...»
Телеграмма от И. Н. Потапенко А. С. Суворину: «Требуется согласие Чехова дать пьесу для бенефиса Левкеевой 17 октября участие Савиной, Сазонова, Потоцкой, Коммиссаржевской, Давыдова, Варламова. Где он?..»
Послал Луговому первые четыре листа исправленной корректуры
В том же письме по поводу редактируемой А. А. Тихоновым «Нивы»:
«Вы правы, говоря, что надо иметь в виду «пестрого» читателя, и правы, что печатаете Эрисмана, потому что русский пестрый читатель если и не образован, то хочет и старается быть образованным; он серьезен, вдумчив и неглуп»
Отъезд Чехова из Феодосии в Мелихово
А. А. Тихонов (Луговой) пишет Чехову: «Несмотря на всяческие наступившие цензурные строгости, я надеюсь провести повесть в более или менее цельном виде. Надеюсь, что и 2 сцены с губернатором пройдут. Вперед знаю, что в цензуре не будет нравиться то, что отец бьет сына и что сын генеральши дерется с ее любовником. Но если
ЭБ "Научное наследие России"
Вы чуть-чуть смягчите эти места в корректуре, то и на них цензура не остановится...»
После подробного изложения фабулы пьесы в протоколе сказано, что написанная совершенно литературно пьеса Чехова, заключающая в себе несколько действующих лиц, нарисованных с тонким юмором (например, Медведенко, Сорин, Шам- раев), и несколько сцен, проникнутых истинным драматизмом, «страдает и существенными недостатками. Уже «символизм», вернее «ибсенизм» (в этом случае даже слишком близкий, если припомнить «Дикую утку» Ибсена), проходящий красною нитью через всю пьесу, действует неприятно, — тем более, что здесь в нем не было никакой надобности (разве только чтобы показать, что Треплев при своем декадентстве в литературе, пристрастен и к символизму), — и не будь этой «Чайки», комедия от того нисколько бы не изменилась и не потеряла ни в своей сущности, ни в своих подробностях, тогда как с пею она только проигрывает».
Далее в протоколе указывается на нелепость характеристики Треплева, бедность характеристики Аркадиной и Тригорина, избитость Дорна, лишние подробности в характеристике Маши (нюханье табаку и питье водки). Комитет отметил важный недостаток в области сценического построения пьесы как вообще, так и в мелких частностях — «в этом отношении заметна некоторая небрежность или спешность работы: несколько сцен как бы кинуты на «бумагу случайно, без строгой связи с целым, без драматической последовательности»