Летучий корабль

Глядя на небрежный наклон пепельной головы, Павел почувствовал прилив знакомого чувства — восхищения, зависти и раздражения на то, что в присутствии Игоря он сам выглядит комично и нелепо. Сейчас нелепо выглядели все трое: Лида в джинсах с вьетнамского базара и с надетой через голову сумкой, в которую она, страшась за документы, вцепилась как черт в грешную душу. Лохматый Вася, которого они не успели подстричь перед отъездом, с пятном от сока на рубашке. И сам — глава преуморительного семейства.

— Маришка просилась, но я не взял, — весело смеялся Игорь, упоминая жену. — Нечего баловать. — И по лицу, окрашенному паточной сладостью, было понятно, что, конечно же, его семья выше всех похвал.

— Интересная жизнь пошла! — заговорил Игорь, радостно обращаясь к Павлу. — Такими делами ворочаем — сам поражаюсь! — Он звонко хлопнул себя по подтянутому животу. — То прибавлю пять кило, то сброшу — на чистом мандраже. Маришка ругается — штанов не напасешься. Про нашу кампанию статья вышла… не читал? В журнале?..

Бывшие друзья наскоро перебрали знакомых, и Павел узнал кое-что об однокурсниках, которых потерял из вида.

— Миша все-таки развелся — слышал? Удивительно, что они терпели друг друга так долго.

— Ничего, — сказал Павел, вспомнив Никиту. — Главное, живой.

— Мир тесен — так и встречаемся на бегу… ничего, созвонимся.

Игорь еще помахал на прощание нелепому семейству и, покачивая чемоданчиком, направился под табло, на выход к регулярным рейсам. Павел тысячу раз видел, как удалялся от него Игорь, — подвижным мальчишкой, мосластым подростком, самоуверенным студентом. Он, схватив жену за локоть, поволок ее к стойке кафе и заказал две чашки непомерно дорогого кофе и шоколадку для Васи. Только вдохнув кофейный аромат, он избавился от неловкости. Супруги еще долго не двигались, даже когда объявили посадку и обезумевшее сборище, схватив сумки, чемоданы, детей и пакеты со спиртным, поскакало к выходу, разыгрывая в современных реалиях кадры из фильма, когда толпа беженцев с узлами и чайниками штурмует последнюю теплушку.

"Ил-96" Павлу понравился — он был подобен "Ил-86", и они долетели очень хорошо. Тем же вечером они, уложив Васю спать в номере, сидели на пляже, и Лида, откидывая с лица волосы, которые путал морской ветер, говорила удивленно:

— Действительно море, самое настоящее. Хоть в этом не врали.

Павел рассматривал масляную гладь морской поверхности, и она не походила на чашу Черного моря, которая запала в него памятным треволнением. Все было не так: податливая вода выглядела чересчур ласковой; широкий берег сиял чужими огнями и гремел чужой музыкой; линия гор, которая еле угадывалась в темноте, казалась чересчур сглаженной в сравнении с карандашным рельефом крымских скал. И никаких непонятных ощущений у Павла не было.

Они остались очень довольны проведенными вместе двумя неделями — за это время они сблизились, забыв об огорчениях, которые омрачали заполошную московскую жизнь. Казалось, что, когда закончится отдых, обретенная ими беззаботность не прекратится. Все было хорошо, когда они ехали из отеля в аэропорт, любуясь из окна автобуса открыточными видами. Все было хорошо в аэропорту и в самолете, но, когда они, получив багаж, вышли из таможенного коридора и столкнулись с угрюмыми таксистами в траурных куртках, Лида приуныла, и Павлу тоже показалось, что они прилетели на территорию неизбывной печали, где никогда не будет ни света, ни тепла, ни южного солнца.

Явившись после отпуска на место, Павел обнаружил в Настиной компании водителя Романа, который спокойно сидел у стены, но вороватый блеск его блудливых глаз Павлу не понравился. Мудрая Настя быстро выпроводила пришельца, который, прижимая к груди телефон билетной спекулянтки, ушел, подобострастно улыбаясь плохими зубами.

— В море сколько градусов? Пляж — галька или песок? — сыпала она вопросами, тактично не упоминая о жене. — Дневным рейсом? А каким самолетом?

— "Илом", — поведал Павел с гордостью.

Настя скривилась, но, прилежно выискивая в Павловых рассказах позитив, нашла плюсы:

— Хорошо, что отечественным, — привычное хоть не уронят.

Павел возмутился:

— Эксперты в авиации у нас объявились?

— Я читала статью, — обиделась Настя, поднимая на Павла преданные глаза. — Под Междуреченском ужас — ни головы на плечах, ни совести! И еще, оказывается, под Куйбышевом в восемьдесят шестом — только наши советские люди могли на спор убить сто человек. Нет, нет: только "Люфтганза"… люди летают по инструкции, и никто не делает сказку былью.

— К "Илу" это не имеет отношения, — негромко возразил запнувшийся Павел. — Это хороший самолет.

— Знаю, ты любитель отечественной техники, — ответила Настя ядовито. — Машина "Жигули", калькулятор "Электроника" и телевизор "Рубин".