Летучий корабль

— А я выпью, — отрезал он, когда Павел отказался. Достал из шкафчика бутылку с сургучовым тавром. Павел чуть не сдался; его остановила только память о том, как он трудно выбирался из алкогольного хаоса к трезвому стандарту, — подозрительный Игорев настрой грозил сбросить пьянку в головокружительный штопор. Потом хозяин достал безупречный, как вся кухня, стакан, налил себе на палец напитка и абстрагировался.

— Послушай… — протянул Павел осторожно. — Она не стянет что-нибудь?

Игорь выпил, просветлел и вернулся к Павлу, снова поблескивая глазами.

— Разве что Кирюшины цацки, — сказал он. — В квартире ничего нет: клининговая компания убирает. Не люблю обрастать жеманным дерьмом. Картина в спальне — дорогая… но там крепеж антивандальный и стекло пуленепробиваемое. А красть у меня нечего. Она пыталась, — он помрачнел. — Шалишь: дохлый номер…

— А отчет, — возразил Павел, уводя разговор от гадкого откровения.

Игорь подмигнул другу перекошенным веком.

— Если кому-нибудь понадобится этот том, — проговорил он, снова наполняя стакан коричнево-золотым дистиллятом. — Будет заказ с другим ценником… Кто станет платить вороватому клинингу три рубля? У исполнителей отчет на сто тысяч не сойдется. Нет, если за томом придут — вынесут дверь, пробурят стены, взорвут потолок… чтобы заказчик знал, за что деньги платит.

Дрогнувшего Павла, которому вспомнилась недавняя авиакатастрофа и масляное, с гадким ртом лицо Петра Николаевича, отчего-то потянуло за язык.

— Кто-то, бывает, и интересуется, — возразил он. — Только они плохо кончают.

Фрондерский вызов в пространство не подразумевал, что Игорь поймет подтекст. Но Игорь, кажется, понял, потому что в упор швырнул в Павла репликой:

— Плохая кончина — не вопрос интереса. Дело в дурных манерах…

Пока Павел приходил в себя, успокаивая обожженные людоедским заявлением нервы, Игорь выпил третью порцию одним махом.

— Вот и хорошо, — проговорил он.

Страх перед человеком, который, дохнув жутким космосом, обернулся перед Павлом пришельцем с далекой планеты — с отечным лицом, с вяловатым телом, с клеймом бесчеловечной привилегированной среды, — улетучился, и Павел увидел, что перед ним все-таки Игорь: постаревший, потертый, изменивший привычки, но главное — безнадежно усталый, с больными глазами, в которых вибрировали лишенные фокуса зрачки.

— Ты что — болен? — спросил Павел с тревогой.

Игорь снова посмотрел на него и проговорил приглушенным голосом:

— Да, я болен, — но в тоскливом взгляде Павел уловил вопрос, словно Игорь пытал у наблюдателя: "точно я болен?". — Это не грипп… или такой грипп — я не знаю.

При звуках надрывного голоса у Павла мурашки пошли по коже. В Игоревой повадке, в уверенности среди антуража красивой квартиры он расслышал жалобный призыв, почему-то заклинавший о помощи пасынка фортуны, у которого не было ни сил, ни средств — ни, положа руку на сердце, даже стремления.

— Это лечится, — сказал Павел. — Если не у нас, поезжай за границу…

Он сознавался, что, сочувствуя Игоревой беде, сохраняет в ледяном спокойствии часть души, которая произносит с иронией, восстанавливая опыт прежних лет: "выкрутится". В самом деле, Павел был уверен, что все эти беды — обычная для Игоря придурь, и что Игорь, конечно же, выкрутится, как всегда выкручивался из любых передряг.

— За границей разве аппаратура… а человек везде одинаков, и чудес нет. Ну, а ты, — с преувеличенным вниманием сказал Игорь, словно пытал маленького ребенка. — Когда возвращаешься на работу?

Павел вспомнил, как мечтал об этом моменте, — потом посмотрел на бутылку и безбоязненно сказал:

— Я тоже, — под Игорево одобрение на столе появился второй стакан, и Павел, следя, как переливается янтарный алкоголь, выдохнул: — Я хочу поменять работу.

— Дело хорошее, — ответил невозмутимый Игорь. — Где, куда? Сколько?

Павел чокнулся с Игорем, опустошил стакан, ловя впечатление от сложного вкуса, и доложил, будто это разумелось само собой:

— На "Витязь".

Лицо Игоря застыло в насмешке. Нимало не удивляясь, он бросил:

— Хочешь быть святым? Только знаешь, — в стаканах заплескала очередная доза, которую Павел принял уже без колебаний. — У святых получаются плохие самолеты. Хорошие самолеты удаются подлецам, любящим деньги. Да-да-да: деньги, деньги, деньги.

Павел, произнеся трудные слова, был спокоен. Он смиренно возразил:

— Что ж у тебя с дружками нету эскадрильи? А то ведь подлецы, любящие деньги, за что ни возьмутся, не самолеты получаются, а хищение века.

— Забудь! — выкрикнул Игорь, моргнув тусклыми глазами. — Забодали юродивые с самолетами. На земле надо жить, а самолеты пускай делает, кто умеет, — у нас их больше не будет, успокойтесь уже.

— Будут, будут, — беззлобно возразил Павел. — Например, "Су-35"…

— Это старье. Еще "Ту-22М3" вспомни. Все эти балетные выкрутасы с "кобрами" и "блинчиками" — показуха. "МиГ" загнобили, хоть "Сухой" остался, ладно… неизвестно, как он воевать будет.