Левая политика. Социальный диагноз

Ещё одно, очень важное. Преобразования, спускаемые сверху в виде грандиозных жестов, шансов на успех имеют мало. Очень важно вовлечь самих российских учёных в процесс преобразования и возрождения российской науки, чтобы они поняли, что они что-то решают, что их голос что-то значит, что это их ответственность, наконец, — быть или не быть российской науке. Российские учёные, в конце концов, главные «stakeholders» (заинтересованные лица) в успехе всего этого мероприятия, и они должны занять соответствующее место в самом процессе. Они, а не варяги.

Что-нибудь подобное делается сегодня в России?

Чтобы да, так нет. Про образование я уже говорила. Опять воспользовавшись американским выражением, могу сказать, что всё развивается от плохого к худшему. Что касается финансирования, то осуществляются какие-то странные телодвижения. Вот, например, эта история с мега-грантами в прошлом году, когда предложили подавать заявки ведущим западным учёным совместно с российскими вузами на получение грантов размером до 150 млн. рублей. На эти деньги должны быть созданы новые лаборатории в российских учреждениях, руководимые этими самыми иностранными учёными «мирового уровня», — и всё это в течение года. Правда, предусматривалась возможность продления грантов ещё на два-три года. Критиковали этот проект очень многие и за неоправданно короткие сроки (1 месяц!) подачи заявок, и за то, что неизвестен состав экспертного совета, который будет оценивать заявки, и за многое другое. Раздавалась справедливая критика и после того, как были определены победители, и по поводу состава совета, и из-за потенциального конфликта интересов. Для меня вся эта идея от начала и до конца — это чистая маниловщина. Во-первых, этот смехотворный срок в один год. За год создать лабораторию, которая активно работает и уже в этот год выдаёт продукцию высокого качества просто невозможно. Даже и три года — это не так много. Особенно в России, где ничего не делается быстро, где всё забюрократизировано, где нет развитой научной инфраструктуры. Кого организаторы пытаются обмануть? Себя, как всегда?

Потом условие, что иностранный учёный должен 4 месяца в году проводить в России. Это может быть и справедливое условие за такие-то деньги, но я даже вообразить себе не могу, как это я брошу лабораторию на 4 месяца. Кроме того, кто мне это позволит? Я ведь имею массу обязанностей и кроме лаборатории, учу аспирантов, заседаю во всевозможных комитетах, разрабатываю учебные программы, принимаю участие во всякого рода мероприятиях. Если я делать этого не стану, то университет будет мной крайне недоволен. Это относится абсолютно ко всем людям на профессорских должностях в любом университете США. Наконец, вот заканчивается этот грант — дальше что? Иностранный учёный отбывает восвояси. Что остаётся России? Говорят — оборудование и работающая лаборатория. Железки, да, останутся. А лаборатория — извините. Лаборатория — это её руководитель. Моя лаборатория — это не оборудование, не помещения, даже не люди, которые у меня работают, потому что они приходят и уходят, моя лаборатория — это я. Так что, на следующий день после того, как руководитель покинет лабораторию, её не станет. И нужно будет искать другого руководителя, который будет на самом деле создавать другую лабораторию. Так почему бы с этого и не начать? Почему бы не поддержать уже существующие лаборатории, дать им какое-то разумное финансирование, а не эти копеечные гранты, деньги на которые ещё всё время урезают. Объявить осмысленную долгосрочную программу финансирования науки, пусть не гигантскими деньгами, но надолго, чтобы люди поняли, что у науки и у них есть будущее.

Насколько реальна и нужна помощь российских учёных, работающих за рубежом, сегодняшней российской науке? Как эффективнее всего организовать эту помощь?