Левиафан 2. Иерусалимский дневник 1971 – 1979

11 мая. 6. Иерусалим. Долгий разговор по телефону с Давидом Яковл. Даром. Он сказал, что считает меня единственным живым человеком из всех, кого он знает в Израиле. Он видит несоответствие между моим авангардизмом и моими стихами довольно традиционными. Он сказал, что «Дневник» показывает жизнь недуховную, бедную, обычную, т. е. обманывает читателя, т. к. на дальнейших листах (книга «Левиафан») я оказываюсь личностью мыслящей и культурной. К стихам моск. поэтов в «Левиафане» он относится равнодушно и не всерьез и склонен скорей в них видеть шутки.

На 5 минут зашел к Аврааму Офеку.

Женька Врубель привез на ночевку Ефрема Янкелевича с женой Таней (дочкой жены академика Сахарова) и 2 детьми + брата Янкелевича, биофизика из института Вайцмана.

12 мая. Шб. Иерусалим. Утром: Женька и Янкелевичи.

Ирка с детьми в бассейне, я читаю.

Развесил картины в галерее Эвен-Това, через пару дней открытие.

Вечером у нас: Рут Зернова и Илья Захарович Серман и Дима Сегал с женой Леной. Я рассказывал о «Левиафане». Спорили о схожести царского режима и большевистского. Я утверждал, что корни сталинизма в царствовании Александров II и III и Николая II. Сегалы и Серман не соглашались. Лена Сегал – прямая правнучка Алексея Толстого. Сегал высоко оценил подборку стихов в «Левиафане» № 2, Холина он считает одним из самых крупных русск. поэтов. И Сегалы, и Серманы – люди очень симпатичные. Пили виски и чай с пирогами.

Аккерман пришел в отпуск из армии, они охраняют наши поселения в Газе. Я рассказал ему о планах группы, и он увидел «Левиафан» № 2.

Вернулся Женька с Янкелевичами. Янкелевич и его жена Таня – люди, очевидно, неплохие, состоят при академике Сахарове и всеми своими маленькими еврейскими силенками толкают СССРию из Бостона на путь демократии и гуманизма. Еврейские радетели русского народа. Гуманизм как профессия.

13 мая. 1. Иерусалим. Дом художника. Мы с Давидом Сузаной обсуждали дела. Това Сассон против моего «нет» протаскивает ужасную финскую выставку, я ругал ее. С Яковом Малкой говорили о денежных делах.

В типографии «Ахва» взял весь тираж «Левиафана» № 2.

Взял Ирку из «Става». Там Белла Вольфман, Изя Малер и кривляка Миша Генделев.

Ирка заболела, лежит с t°.

Читал о жизни А. Модильяни. Вспоминается наша московская жизнь. Где-то там, по ту сторону, я оставил И. Ворошилова, Володю Яковлева; и вот уже Володя Пятницкий умер. При нашей жизни мы кричим в пустоту, а вокруг нас мрак и чужая суета. А когда приходят деньги и слава – жизнь становится откровенно пошлой.

14 мая. 2. Иерусалим. Гидон Офрат пригласил меня участвовать в фестивале перформанса, но мы с Офеком сомневаемся, правильно ли это – участвовать. Саша Аккерман в Газе, в армии.

15 мая. 3. Иерусалим. Обсуждали с Офеком: 1) участие в перформансе, 2) действия для телевидения, 3) Бецалель, 4) людей.

«Левиафан», его идеологическая активность – это нечто абсолютно противозаконное местным уроженцам, в которых очень много леванта. Поколение халуцим[123] не сумело воспитать своих детей. Это какое-то новое поколение лавочников от искусства. Даже наиболее талантливые, как Менаше Кадишман, – птицы мелкого полета, интриганы и трусы, эгоисты, интеллектуально отсталые провинциалы без гордости и без амбиций.

Открытие галереи «Хилель» – Эвен-Това и его партнера. Эвен-Тов – очень взволнованный, Клара, сыновья. Много людей. Ихезкель Штрайхман с Цилей. Мириам Таль. Милые Рут Зернова и Илья Серман. Эйран Волковский. Давид Ракия. Шмуэль Бар-Эвен и др.

16 мая. 4. Иерусалим. Заседание в Министерстве абсорбции: Юваль Ружанский, Давид Сузана, Милка Чижик, Талила Гринберг и я.

Ирка в «Ставе» (новом). Грета Теуш, Белла Войльфман, Мих. Файнгольд, отец Вайскопа – Яков (издатель детективов), Мих. Генделев.

Мы с Иркой на рынке Махане Иехуда.

Володя Марамзин прислал свою книжку прозы и 4-й № «Эха».

17 мая. 5. Иерусалим. Читаю. Вожусь с книгами. Обдумываю свои будущие проекты.

Ирка болеет, у нее t°, я читаю ей стихи.

18 мая. 6. Иерусалим. Обсуждение у Гидона Офрата выставки «Перформанс 79». Гидон пригласил меня участвовать в выставке, но, очевидно, мы не можем по идейным и тактическим соображениям. Было ок. 15 молодых художников, большинство выпускники Бецалеля. От всего этого веет скукой и дилетантизмом. Офрат, как всегда, похож на растрепанного воробья. Суетился Серж Шпицер. Я познакомился с симпатичной Шули Саде-Гошен. Дуби Эйлат был тут же, он уже год как на факультете искусства (в Бецалеле). Я думаю, никто из присутствующих не умеет держать в руках карандаш.

Ирка печет пироги, я читаю ей стихи.

Вечером на 15 минут залетел Иозефпольский.

Был Борька Азерников, пили чай с Иркиными пирогами и смотрели «Гаваи 5:0».