Лидерство и самообман. Жизнь, свободная от шор

— Да, — подтвердил Бад. — Мы не имеем в виду, что, будучи в шорах, мы упиваемся проблемами. Вовсе нет; мы ненавидим сложности. Нам кажется, что ничего бы мы так не хотели, как избавиться от них. Но помните, что в шорах мы подвержены самообману — и себя, и других видим в искаженном свете. В частности, не понимаем, как сами шоры препятствуют всем попыткам добиться желаемого результата.

Бад встал и снова подошел к доске.

— Вернемся к истории Кейт. — Он указал на схему. — Отметим, что ее постоянные обвинения, связанные с зашоренностью, побуждают Брайана оставаться безответственным. А когда он проявляет именно это качество, Кейт убеждается, что правильно укоряла его с самого начала! Точно так же нападки сына побуждают маму к нему придираться, а он воспринимает это как оправдание необъективного отношения к себе. Зашоренность помогает каждому создавать те самые проблемы, в которых его обвиняют.

— На самом деле, Том, — добавила Кейт, — мы с Брайаном снабжаем друг друга такими превосходными оправданиями, что кажется, будто мы сговорились. Как если бы сказали друг другу: «Давай я буду плохо себя вести по отношению к тебе, и ты сможешь обвинить меня за свое поведение, если будешь плохо себя вести по отношению ко мне, чтобы я смогла упрекнуть во всем тебя». Конечно, мы ничего такого не только не говорили, но даже не думали. И все-таки наши взаимные провокации и самооправдания выглядят подстроенными: кажется, что сговор все же был.

Так вот, когда два и более людей зашорены по отношению друг к другу и изменяют сами себе, мы называем это сговором. Когда мы в таком сговоре, то действительно договариваемся обвинять друг друга в неправильных действиях!

— И мы поступаем так, — подхватил тему Бад, — не потому, что любим, когда к нам плохо относятся, но потому, что зашорены, а шоры требуют самооправданий, которые рождаются из плохого отношения к нам. Вот поэтому в шорах есть своя ирония: как бы горько я ни жаловался на плохое отношение ко мне со стороны кого-то и на проблемы, которые из-за этого возникают, я нахожу в этом особое удовольствие. Я получаю доказательства того, что другие действительно достойны порицания, реально так плохи, как я о них думаю, а я столь же невинен, как утверждаю сам. Поведение, на которое я жалуюсь, меня же и оправдывает.

Бад положил руки на стол и наклонился ко мне.

— Итак, просто надев шоры, — медленно и серьезно произнес он, — я побуждаю других к тому поведению, которое, по моим словам, мне в них не нравится. А они вызывают во мне ту реакцию, которая, как они говорят, не устраивает их во мне.

Бад повернулся к доске и приписал еще одно предложение к принципам измены самому себе:

«Измена самому себе»

1. Действия, идущие вразрез с тем, что, как мне кажется, я должен сделать для другого, называются изменой самому себе.

2. Когда я изменяю себе, вижу весь мир так, что это оправдывает мою измену.

3. Когда я начинаю оправдывать себя, мое восприятие реальности искажается.

4. Изменив себе, я надеваю шоры.

5. Со временем некоторые шоры становятся моей сущностной характеристикой, и я ношу их все время.

6. Находясь в шорах, я побуждаю других надеть шоры.

7. Находясь в шорах, мы способствуем взаимным обидам и получаем от этого удовлетворение. Мы сговариваемся, чтобы каждый из нас имел повод не снимать шоры.

— Будучи в шорах, — сказал Бад, отходя от доски, — мы снабжаем друг друга основаниями в них и оставаться. Это достигается не только непосредственно — нанесением обиды другому; например, мы можем сплетничать об этом человеке.

Чем больше мы найдем сторонников своей точки зрения, тем больше получим оправданий. Я могу, например, привлечь на свою сторону жену, чтобы вместе ругать сына или сплетничать о других, чтобы найти союзников в офисе и сговориться против конкретного сотрудника или отдела. И так далее. Как дома, так и на работе шоры стремятся к распространению, чтобы получить дополнительное подтверждение. А каждая обида — прямая или косвенная — дает новые причины оставаться в шорах. Такова суровая реальность.

Я заерзал на стуле — внезапно мне стало жалко своего мальчика.