Лига перепуганных мужчин

В разное время я слышал от Вулфа лишь несколько высказываний об убийстве. Однажды он заявил, будто ни один человек не способен совершить преднамеренное убийство и не оставить при этом никаких следов. А еще он сказал, что единственный способ совершить убийство и избегнуть разоблачения – это не проявлять изобретательность и не уповать на удачу, а действовать экспромтом. Дождаться подходящей минуты, не растеряться и нанести удар. Он добавил, что только тот, кто совершенно не торопится, может позволить роскошь прибегнуть к убийству экспромтом.

К вечеру вторника относительно смерти Уильяма Р. Харрисона, федерального судьи из Индианаполиса, я был убежден лишь в одном: если это и было убийством, то только экспромтом. И прямо здесь мне хотелось бы отметить еще кое-что: я знаю, что выше головы мне не прыгнуть. У меня есть свои пределы, и пока я не пытался их как-то расширить. Пол Чапин не пробыл в кабинете Вулфа вечером в понедельник и трех минут, как я понял, что он для меня та же китайская грамота: если бы разбираться в нем предстояло мне, то ему можно было бы и не волноваться. Когда люди начинают мудрить и усложнять, я запутываюсь. Но вот с картинами такого нет. С картинами – не важно, как много они содержат деталей, которые поначалу представляются неуместными, – я как рыба в воде. Во вторник в течение шести часов я изучал картину смерти судьи Харрисона: прочитал отчеты Бэскома, переговорил с шестерыми, в том числе и полчаса по междугородной с Филлмором Колларом, дважды поел – и пришел к трем заключениям: во-первых, если эта смерть была убийством, то экспромтом; во-вторых, если кто и убил Харрисона, то Пол Чапин; и в третьих, доказать сие столько же шансов, сколько и доказать, что честность есть лучшая политика.

Судья погиб почти пять месяцев назад, однако произошедшее с тех пор, начиная с доставленных почтой отпечатанных стихотворений, оживило их воспоминания. Пол Чапин приехал в Гарвард с Леопольдом Элкусом, хирургом, сын которого получал диплом. Судья Харрисон приехал из Индианаполиса по той же причине. Драммонд оказался там, как поведал мне Элкус, потому что ежегодно его переполняют сомнения, действительно ли он окончил крупный университет, и, чтобы рассеять их, он каждый июнь возвращается туда. Элкус весьма тепло относился к Драммонду – прямо как таксист к полицейскому. Кэбот и Сидней Ланг прибыли в Бостон по делам, а Боуэн гостил у Теодора Гейнса, – предположительно, они подготавливали какую-то финансовую сделку. Как бы то ни было, Филлмор Коллар связался с бывшими сокурсниками и пригласил их на выходные в свою усадьбу под Марблхедом. На вечеринку собралось больше дюжины гостей.

Вечером в субботу, после обеда, они гуляли по усадьбе, а с наступлением темноты направились к обрыву утеса высотой сто футов, у подножия которого о зубчатые скалы бьется прибой. Четверо, среди которых оказались Кэбот и Элкус, оставались в доме играть в бридж. Пол Чапин ковылял с любителями прогулок. Они разделились: одни отправились в конюшню проведать больную кобылу, другие вернулись в дом, а один-два отстали. Через час или чуть позже обнаружилось исчезновение Харрисона, хотя до полуночи никто особо не тревожился. Однако настал день, а с ним и отлив, и у подножия утеса обнаружилось его изрезанное и избитое тело, застрявшее между скалами.

Трагический несчастный случай и испорченная вечеринка – большей значимости смерти судьи не придавали, пока в среду каждому из них не пришло напечатанное стихотворение. О характере и исключительности Пола Чапина многое говорил тот факт, что никто из них ни на минуту не усомнился в смысле сего опуса. Как сказал Кэбот, какие-либо сомнения отмело сходство смерти Харрисона с несчастным случаем, от которого Чапин пострадал много лет назад. Через четыре дня среди них возникли крупные разногласия. Вечером в субботу человек по фамилии Мейер, проживавший в Бостоне, заявил, будто он ушел, оставив Харрисона сидящим на краю утеса и предупредив его в шутку, чтобы тот не забыл дернуть кольцо парашюта, в то время как поблизости не было ни одной живой души. Тогда все стали вспоминать про Чапина. Двое были уверены, что он ковылял рядом, когда группа направилась к дому, что он поднялся с ними на веранду. Боуэну казалось, что он видел Чапина в конюшне. Сидней Ланг видел его читающим книгу вскоре после возвращения группы и придерживался мнения, что тот не покидал своего места час или даже дольше.