Лига перепуганных мужчин

– Ну, вы поставили нас троих следить за ним двадцать четыре часа в сутки. Когда Вулф тратит так денежки, значит дело серьезное. Ему действительно нужен распорядок этого типа. Еще ты разрешил нам пользоваться такси когда угодно, ну и так далее. В общем, это провал. Чапин проживает в многоквартирном доме номер двести три на Перри-стрит, шесть этажей и лифт. Он живет на пятом. У дома есть большой задний двор с парой деревьев и кустарниками, а по весне он весь в тюльпанах. Лифтер сказал, аж три тысячи тюльпанов. Но смысл в том, что двор относится и еще к одному дому, выходящему на Одиннадцатую улицу и построенному тем же самым домовладельцем. И что из того? А то, что всякий, кто захочет, может выйти из дома на Перри-стрит через задний вход, а не через парадный. Для этого надо всего лишь пересечь двор, пройти по коридору – и ты на Одиннадцатой. Естественно, точно так же можно и вернуться, если есть желание. Поэтому, устроившись в табачной лавке на другой стороне Перри-стрит и не отрывая глаз от двести третьего дома, я вижу в этом столько же смысла, как если бы караулил у одного из туннельных выходов «Янки-стэдиума» женщину в темной шляпке. Не то чтобы меня сюда что-то пригнало, моя единственная беда – моя честность. Просто хотел повидаться с Вулфом и рассказать ему, за что он мне платит.

– Мог бы и позвонить ему вчера вечером.

– Не мог. Прошлым вечером я загулял. Это была моя первая работа за месяц.

– Что-нибудь из денег на расходы осталось?

– Хватит на пару дней. Я научился самоконтролю.

– Ладно. – Я поднял его шляпу и положил на свой стол. – Ну и хорошую же картинку ты нарисовал. Да уж! Как мне представляется, единственный выход – поставить еще троих на Одиннадцатую улицу. Уж этого-то точно хватит, шесть хвостов на одного калеку и…

– Подожди минутку, – махнул Фред на меня рукой. – Это еще не все. Другая неприятность в том, что регулировщик на углу собирается упечь нас в кутузку. За блокирование улицы. Нас слишком много на одного этого калеку. Один городской топтун, наверное, из убойного отдела, я не узнаю его, и другой, такой невысокий, в коричневой кепке и розовом галстуке, наверняка человек Бэскома. Его я тоже не знаю. Вот как тебе такое, например. Вчера днем перед парадным дома номер двести три остановилось такси, через минуту из здания проковылял Чапин со своей тростью и сел в него. Ты бы видел, какая там началась толкотня. Как на Пятой авеню перед собором Святого Патрика в час дня в воскресенье, вот только Перри-стрит немного узковата. Как раз подъезжало другое такси, я обогнал городского и запрыгнул в него, и ему пришлось пробежать полквартала, чтобы поймать следующее. Парень Бэскома сел в четвертое, которое, по-видимому, поджидало его. Я хотел было крикнуть Чапину, чтобы он подождал минутку, пока мы не выстроимся, но в этом не было необходимости. Все закончилось благополучно, его водитель двигался медленно, и никто из нас его не упустил. Он приехал в клуб «Гарвард», пробыл там пару часов, потом остановился на Мэдисон-авеню у дома двести сорок восемь, а затем вернулся домой. И все мы следовали за ним. Как на духу, Арчи. Все трое, но я был первым.

– М-да… Звучит здорово.

– Так все и было. Я постоянно оглядывался, все ли с ними в порядке. Во время этой поездки мне в голову пришла идея. А почему бы нам не подружиться? Вы ставите еще одного человека, и он вместе с бэскомовским и городским детективами смог бы перекрыть Одиннадцатую улицу, а Перри-стрит удалось бы тогда немного разгрузить. Полагаю, сейчас они стоят по двенадцать часов, может, у них есть смена, не знаю. Как тебе идея?

– Тухло. – Я встал и протянул ему шляпу. – Ничего хорошего, Фред. Отбой. Вулф не пользуется заимствованной слежкой. Возьму еще троих в «Метрополитен», и закроем Одиннадцатую улицу. Стыд и позор! Ведь я говорил тебе, что Вулф хочет накрыть его, как мышь банкой. Отправляйся назад работать и не вздумай упустить его. В той пробке, как ты ее описал, веселого мало, но все-таки старайся как можешь. Я свяжусь с Бэскомом, и, может, он отзовет свою ищейку. Я и не знал, что у него еще остались деньги на расходы. А теперь иди, у меня кое-какие поручения, которые не про тебя.

– Мое время начинается в девять.

– Все равно проваливай! А, ладно, одна попытка, всего одна. Четвертак против десяти центов.

Он кивнул, поерзал в кресле, чтобы удобно устроиться, и запустил шляпу. Ему почти удалось это: шляпа провисела на спинке какую-то долю секунды и только потом упала. Даркин выудил из кармана десятицентовик, протянул мне и ушел.